погоню.
Рыбак постарался пустить Черепашку поближе к деревьям и увидел: придется преодолеть еще одно препятствие.
Канава была весьма серьезная, как в глубину, так и в ширину. Его лошадь взяла препятствие легко и играючи, выиграв у преследователей еще полкорпуса. Он вдруг понял, что недавний полусон-полубред, случившийся во время аварии, стал явью. Всадник дышал конским потом и сыростью вечерней хвои – сосновый бор соседствовал всей линии скачек. Но «Газель» как будто стала доставать его слева. Рыбак понял, что представляет собой слишком крупную мишень. Он сдавил бока своей лошади, еще выше привстал в стременах и тревожно оглянулся: долго с автомобилем тягаться было невозможно. Лесной массив заканчивался, и впереди плотной чередой шли маленькие, ветхие одноэтажные частные домики. Впрочем, кое-где среди них попадались вывески: «Ремонт обуви» или «Прием стеклотары».
На лошади от «Газели», подумал Рыбак. На Черепашке…
«Газель» почти догнала его, но сильно отклонилась вправо и теперь, развивая огромную скорость, пыталась срезать угол. Рыбак в два прыжка пустил лошадь галопом и в ту же секунду увидел боковым зрением, как из машины высунулся человек с пистолетом, который сжимал обеими руками.
Рыбак подумал, что живет, вероятно, последние минуты. Что ж, лучше так, чем… Лучше в движении… Он взял лошадь в шенкеля и сделал усилие, которое передалось лошади, и они влетели в полутораметровый проулок между домишками.
«Газель» въехала следом, но оказалась шире этого пространства. Грязнов успел нажать на спуск, но за долю секунды до этого «Газель» снесла груду кирпичей с углов двух домиков, которые обвалила себе на капот.
В момент выстрела и удара в салоне все перемешалось. Дятла ударило о руль, Алину опрокинуло, Грязнова развернуло на сто восемьдесят градусов, а Комиссаров остался на месте, но именно он-то непостижимым образом и получил приличную долю нейтрализатора, законно предназначавшегося беглецу.
«Газель» стала намертво. Двери были заклинены стенами проулка.
Грязнов, осторожно подняв свалившуюся на пол Алину, глянул вслед удаляющемуся всаднику, потом – на отрубившегося Комиссарова, на вытирающего кровь со лба Дятла. И засмеялся.
РЫБАК
Вялое вечернее солнце на отлете освещало замедлившийся бег Черепашки. Миновав частный сектор, Рыбак представил себе, что доскакал до финишного столба и под воображаемые аплодисменты несуществующей публики остановил лошадь и спрыгнул на землю. Благодарно похлопал Черепашку по разгоряченной шее.
– Спасибо тебе. Никогда не думал, что меня спасет пресмыкающееся. Только вот что теперь с тобой делать?
Тут подошел лысоватый пожилой мужчина. Его за руку держал веснушчатый и рыжий пацан с неестественно длинной шеей.
– Хочу-хочу-хочу-хочу-хочу-хочу! – не переставая, верещал он.
– Сколько стоит покатать ребенка? – спросил мужчина. – Вот этого юного фаната парнокопытных?
– Да! –
