он проговаривал слова так, будто открывал рот в первый раз за всю жизнь. Речь давалась ему с трудом. Он сообщил ей, что ему надо отойти. Она уже собиралась спросить у него: «Куда же? Ты только вернулся! Зачем куда-то идти? Все, кто выходит через эту дверь, уже не возвращаются! Как будто, переступая порог, проваливаются в никуда!» Она была готова кричать… Но вместо этого Илишу, онемев, ухватилась за край его зеленой рубашки. Она прикоснулась к его руке, показавшейся ей безжизненной, как ветка усохшего дерева, захотела взглянуть ему прямо в лицо, но ничего там не увидела, потому что было слишком темно. Он отвел глаза. К нему подошел кот и, сладко мурлыча, стал тереться об его ногу.
– Не переживай!.. Я вернусь, – невозмутимо сказал он, выдернул рубашку из ее рук и направился к двери.
Она слышала, как он, тяжело ступая, удалялся, пересекая двор, а затем, стараясь не шуметь, прикрыл за собой ворота. В ее большом доме снова стало тихо и одиноко. Она почувствовала, что очень устала. Сильно хотелось пить. Со свербящим сердцем Илишу присела напротив изображения святого Георгия. Она собралась задать ему вопрос, но не нашла для этого сил, взглянула на него еще раз и заметила, что его доспехи переливаются ярким светом, словно кто-то натер их до блеска. Сияние пробежало и погасло. Она ничего не смогла выговорить. Она была опустошена. Следующие несколько дней Илишу будет хранить молчание. Она всматривалась, то и дело моргая, в тусклый луч лампы, направленный на святого. Кот в поисках тепла свернулся клубочком у нее на коленях.
Глава 6
Удивительные события
Два полицейских пикапа перегородили Первую улицу на въезд и на выезд. Из них выскочили пять вооруженных полицейских, тут же оттеснивших зевак за ограждения, и американец из военного патруля. С самого утра улица была пуста, лишь изредка любопытствующие и испуганные граждане осторожно выглядывали со старых балкончиков, которые, казалось, в любой момент рухнут вместе с ними. В гробовой тишине один из полицейских вытащил фотоаппарат и начал щелкать затвором.
Несколько минут спустя появился запыхавшийся, трясущий при каждом шаге густой бородой Фарадж ад-Далляль. Под мышкой у него была зажата кожаная папка, из которой он при всех проверках доставал ворох разрешений и справок.
Американец тотчас приступил к допросу: знает ли он, что это за дом и кто в нем живет, что он может сообщить о случившемся. Переводчик, также одетый в военную форму, перевел слова американца, обращаясь к трепещущему ад-Даллялю таким тоном, словно читал приговор. Несмотря на свой авторитет в районе, перед американцами ад-Далляль терял всю прыть. Он понимал, что им предоставлена полная свобода действий и ни перед кем в этой стране они отчитываться не будут. Поэтому лучше не попадаться им под горячую руку. Ад-Далляль еле разомкнул пересохшие губы и выговорил, что это его дом. Точнее, он уже пятнадцать лет арендует его у государства и исправно вносит плату на счет
