отца. Откуда такая бессердечность?
Когда Эйдан служил на корабле под командованием дяди, тот однажды обмолвился, что в молодости отец был совсем другим – добрым и отзывчивым человеком. «Ты походишь на отца в своих душевных порывах, сынок, надеюсь, удача не отвернется от тебя», – как-то сказал он. Зная своего отца как жестокого деспота, Эйдан поразился такому сравнению, да и не желал он видеть подобного сходства с родителем. Он попытался расспросить дядю больше, каким был тот, другой, добрый человек, и почему на его место пришел темный демон. Ничего не вышло, дядя сразу пресек эту тему и больше никогда к ней не возвращался. Брат отца был добр к племяннику, и когда Эйдан захотел покинуть службу, он втайне от отца поспособствовал этому. Подумать страшно, что бы на это сказал отец, если бы узнал.
Так, за тягостными раздумьями, дорога казалась почти сносной. Порой он так уходил в себя, что едва замечал что-либо вокруг. Однако чем глубже продвигался Эйдан в эти суровые места, тем больше приходилось сосредоточиваться на дороге – временами здесь было весьма опасно, доброжелателей в пути встречалось мало. Горы возвышались вокруг, пробуждая внутри странную привязанность. Дикое их величие, сменявшееся мягкими зелеными холмами, загоняло далеко вглубь прежнюю чопорную размеренность и будило в душе нечто неуправляемое, присущее только истинным шотландцам. Эйдан ощутил полную свободу своего буйного нрава, который зачастую скрывал от впечатлительных людей. Но чем ближе становился дом, тем сильнее портилось настроение.
Путешествие близилось к завершению. Мили труднопроходимых разбитых дорог уже остались позади, и Эйдан, намереваясь еще немного отстрочить неминуемую встречу, свернул в Дорнох – небольшой городок на северном побережье. Здесь он решил отдохнуть и выпить что-нибудь бодрящее в местном пабе. До замка оставалось не более пятидесяти миль по узким дорогам Хайлендса – горной части Шотландии. Пришпорив гнедого, можно поспеть домой к закату.
Засиделся он ненадолго. Паб был грязный, и Эйдан, стоя у стойки бара, пока трактирщик наливал ему выпивку, старался ненароком не прислонится к чему-нибудь. Угловой стол заметно отличался от остальных, и все обходили его стороной – уж больно подозрительно он смотрелся. Но когда Эйдан пригляделся, то улыбнулся. Местные посетители считали столик грязным – его цвет был иным, но то, что все принимали за грязь, оказалось единственным чистым местом в этом заведении. Эйдан, одобрительно кивнув самому себе, уселся за него, чтобы смочить горло.
Впрочем, его брезгливости никто не заметил, хотя некоторые мужчины с любопытством разглядывали молодого, хорошо одетого человека. Покинув маленькое затхлое помещение, Эйдан вышел на улицу и лениво огляделся по сторонам. С легким любопытством он смотрел на прохожих в ожидании, пока чумазый мальчик напоит его лошадь. Вокруг царила суматоха от шума повозок, криков многочисленных продавцов и пьяных рыбаков, они то и дело вываливались
