хорошо. Зачем вы волнуетесь? Можно подумать, мы с Тилем здесь в луже крови лежим.
Так резанули эти слова. Всегда знала, что «слово бысть плоть», но испытывала судьбу сама тоже. Ведь всё нам сказано! А мы, хотя да, это не мы. Это лукавый. Молимся: «…и избави нас от лукавого»!
Прилетаю в Шереметьево. Звонок на сотовый. Инна:
– Мои попали в страшную автокатастрофу. Тиль был с ними. Но ты не волнуйся, с ним всё нормально.
Тиля отвезли на дачу, решили, что там ему лучше. А моим главным пожеланием было, чтобы он оставался дома. Сразу поехала в больницу, где прооперировали с черепно-мозговыми травмами Лилю и Сергея, главу семьи. Жуткая больница, рядом в палате бомжи, все услуги за деньги. Вонь. По соседству платная хирургия высшего класса.
На Подмосковной дороге почти лобовое столкновение. Тиль в последнюю секунду соскочил у Лили с рук на заднем сидении. Женщина, которая сидела впереди, погибла сразу. Врезавшаяся в них девушка потеряла нерождённого ребёнка. Тиль от страха забился куда-то, его взяли случайные люди на несколько дней. Нельзя, мне никогда нельзя было оставлять его. Когда Тиля привезли домой, я грохнулась перед ним на колени. Тиль кинулся ко мне, застеснялся, вернулся к мужчине, который его привёз, мол, вот знакомься, он обо мне заботился. Саша,который его привёл, сам собачник, так что понял всё правильно.
Вот. Собаки – это ответственность. И хотя говорят, что лучший памятник собаке – это новая собака, я – пасс. Если даже я, так любившая Тиля, была почти предателем.
На прогулках Тиль всегда получал приз зрительских симпатий, было очень престижно идти с ним рядом. Всегда комплименты. В утешение себе я думала «но ведь собаки похожи на своих хозяев».
Полтора года после ставшей для него необходимой операции, он пулей мчался из реанимации после наркоза на улицу, спешил жить, весь народ в клинике так и упал, хотя в Москве народ скуп на проявление чувств, я выносила его на улицу на руках. Мы были так счастливы друг с другом.
Самым сильным по отрицательности оказалось испытание нас уличными дикими голодными собаками в зимний период. Тиль в последний год мог только ползать. Несколько раз на нас нападали эти фактически волки. По всем законам стаи. Сначала разведка – одна собака. Потом откуда ни возьмись – 6-8-10 собак, окружают, переглядываются, атакуют. Да, это в Москве, рядом с домом, и никакой защиты. Просто не помню, как я отбивалась. Пуховик длинный спасал. Писала в различные городские службы, звонила. Выходить стало уже страшно. И мне, и ему.
Мы похоронили его в Химках.
Через неделю после прощания у нас в офисе появился немец – архитектор нового проекта научной библиотеки в Ханты-Мансийске, меня попросили показать ему Москву.
– А вот и Красная Площадь! – обычно радостно вскрикиваю я, подводя с того или иного ракурса гостей к сердцу нашей родины.
