на отсутствие рифмы.
– Дело было не столько в песне, сколько в игре в догонялки, – ответила я.
Чародей снова засмеялся, но тут его пригласили в экипаж. Он поцеловал мне руку:
– До свидания, мисс Хоуэл. Было приятно познакомиться.
Несмотря на то что мне стоило радоваться отбытию чародея, на меня внезапно снизошла печаль. Я смотрела вслед Агриппе, пока карета не исчезла в тумане. Лишь тогда я пошла на кухню, чтобы приготовить Руку припарку.
С трудом вспоминая ингредиенты и измельчая травы, я попутно проклинала свои посредственные навыки в зельеварении. Большинство ведьм были искусными травниками. Если уж мне и было суждено прожить жизнь в вечном страхе, то почему тогда мне не достались какие-нибудь вспомогательные магические силы? Жаль, у меня не было матери, которая могла бы всему обучить. Да и просто жаль, что не было матери. Закончив, я выбежала наружу и направилась по тропинке к болотам.
Даже несмотря на корсет и тяжелую юбку, я любила бегать по фиолетово-белым вересковым полям. Холмы вокруг меня вздымались и опускались, и вскоре я прибыла на место встречи – островок из темно-серых камней посреди болотистой местности. Мы с Руком обнаружили его много лет назад при неудачной попытке сбежать.
Парень сидел под каменным выступом и устало потирал глаза. Его левая рука безвольно лежала на колене. Проклятие! Должно быть, Рук чувствовал себя хуже, чем казалось.
– Припарка у меня. Насколько все плохо? – спросила я, присаживаясь рядом.
– О, я бы сказал, что очень.
Голос Рука не дрогнул, но я видела по напряженной линии его челюсти, что парню ужасно больно. Он попытался снять жакет, не задевая левую руку.
– Дай помогу.
Сняв с Рука жакет, рубашку и хлопчатобумажную майку, я окинула изучающим взглядом его стройное, закаленное тяжелой работой тело.
Тело, покрытое шрамами.
Рук был нечистым – пострадавшим от атаки одного из Древних. Левую сторону его груди испещряли большие и круглые, как от укусов, шрамы, воспаленные и опухшие даже спустя столько лет. Они украшали его ключицы, как какое-то непристойное ожерелье, и шли вдоль спины и левой руки. Иногда, когда боль становилась невыносимой, рука парня немела, а пальцы сводило. Моего друга изуродовал сам Корозот во время нападения на лагерь изготовителей кирпича. Солдаты, спасшие Рука, принесли его в убежище Бримторна, будучи уверенными, что он не доживет до утра. Восемью годами спустя это утро так и не настало.
Я намазала смесь на ладонь Рука, разминая кожу, пока пальцы не разжались. Затем выпрямила их, игнорируя то, как Рук резко втянул воздух от боли. Через пару минут его рука расслабилась. Парень с облегчением закрыл глаза.
– Спасибо, – пробормотал он, зажимая мою ладонь в своей.
Я медленно переплела свои пальцы с его.
– Твоя хватка все так же крепка, – улыбнулась я.
Затем потянулась к его груди, и Рук дернулся:
– Не трясись ты так надо мной. Я и без того перед тобой в вечном долгу.
В такие дни парень часто
