окликнула она его, уже стоя в очереди. – Я еще не просила у тебя прощения за то что назвала тебя и твою команду неудачниками?
Скрипя зубами, разжевывая свою злость Саша выжидал ответ.
– И не попрошу. – звонко залилась она смехом и скрылась за стеклом.
Нина Степановна устало закатила глаза, и чуть подтолкнула Ясмину в спину.
– Прекращай это. – лязгнула она Ясмине.
Я как тень последовал за Ясминой. Мы вместе прошли регистрацию. Водрузились сначала в автобус, а затем в небольшой самолет до Москвы. Для Ясмины это далеко не первый перелет. Поэтому она привычно пристегнулась. Откинула голову на кресло, и плотно сомкнула веки. Я стоял рядом, когда самолет тронулся с места. Глядя на ее закрытые веки, милые пружинки коротких волос над ее лбом, которые так любил Васим, я думал о том рождаются ли люди злыми, или они становятся такими в течении жизни. Я пытался вспомнить на каком из тех отрезков жизни что я видел, была совершена грубая ошибка, из-за чего в этом хорошеньком личике укоренилось такое безумное зло. Может быть ее кто-то проклял? А самолет тем временем набирал скорость. Задрожал пол подо мной, послышался неприятный свист. И даже я ощутил то, как в одну секунду подо мной перестала существовать твердая опора. Меня как будто приплющило к полу, и тут я услышал как забилось моё сердце. Вы можете надо мной посмеяться. Откуда мне: духу без плоти и крови ощущать это. Но это было на самом деле так. Я слышал как бьется моё сердце. Оно билось в груди, в висках, в руках, в ногах. Поначалу я думал, что я спятил. А потом решил, что это все галлюцинации. Но шли секундны, минуты. А сердцебиение не прекращалось. Тогда я решил, что это все потому что мы в воздухе. Чрез полтора часа, самолет совершил посадку в аэропорте Шереметьево. Колеса скрипнули, и подо мной снова задрожал пол. Люди громко зааплодировали. Мы ехали по твердой полосе. Но ни шум колес, ни хлопки, не заглушили во мне пульсирующие звуки. Мое сердце продолжалось биться в ровном и быстром темпе. Хоть бы кто-нибудь мне объяснил что происходит. Но никто меня из живых не видел, а из мертвых или ангелов никто так и не появился. Дальше все было как в тумане. По крайней мере для меня. Из Москвы мы вылетели в Софию. Я был внутри самолета рядом с Яминой, когда эта махина заскользила по воздуху как лодка по морской глади. Я все так же слышал звуки своего сердца. Может быть вам: ощущающим звук своего сердца каждый день, этого не понять, но мне было так радостно ощущать себя живым. В Болгарии, когда я сходил с трапа, я уже ощущал как носится по моим конечностям горячая кровь. Я есть! Я живу! Я часть этого мира: мира людей. Не могу точно объяснить что со мной происходит, но я чувствую как жизнь медленно пробивается во мне. Как она расползается по моим венам, которых я даже не мог видеть, но уже ощущал.
Я так увлекся, что весь кубок мира думал только об этом. Все казалось каким-то небесным. Даже обычная церемония открытия показалось мне настолько величественной, что я решил будто бы, оказался в раю.
