Владимир запомнился однокурсникам и друзьям по студии МХАТа, как великолепный рассказчик. Многие вспоминают его истории о встречах с будто бы существующим соседом Сережей, который в изображении Высоцкого получался «Синёза гнусава-гнусава», немного дефективный, но занятный. На протяжении всей учебы подобные истории-розыгрыши заставляли безудержно хохотать студентов студии МХАТа. Эти придуманные Владимиром рассказы от имени Сережи передавались из уст в уста и ходили долго по коридорам студии. Звучало это приблизительно так:
–…Я наньсе не мог быть антистом, потому сто у меня диктия пнохая. А сицас я вот уже сетыне года обсаюся с антистами, и смотните какая у меня стала замецательная диктия. Я дазе уцаствовал в конкунсе на главного диктона Тентнального телевидения, но меня пока туда не бенут, потому сто у них там усе евнеи… Ниставо смиснова в этом нету, вот!.. А посему я люблю антистов? Потому сто все антисты, соб вы знали, это великие люди, потому сто все они тозе Сенёзи. Напнимен: Сенёзка – Володько Тносин, Сенёзка – Манк Беннес, Сенёзка – Васесик Высоцкий, котоные пенеживательно поют пенед микнофоном, ас тнысутся от напнижения, сто их за гнаницу не посынают! А недавно пниеззает из ихней итальянский нанодно-демокнатиской неспублики певец Дель-Монака, выходит на сцену Боньсого театна с нанодной антисткой Советского Союза и поет. Мона быть, он и ханосый певец, мона быть! Но ведь ни одногно снова по-нусски!..»
Или вот так звучала история «Сенёзы-космонавта»:
– Сяво ты смееся? Вот ты смееся, да? А я – космонавт! Номен у меня, соб ты знала – 1400…, ну, а даньсе секнет. И ты так сообнази немнозечко своей усеной баской: куда меня поснют, нас у меня такой номен?.. Куда я полусю с таким номеном?.. и по какой-то теонии относитености?.. Вот ты смеесся. а я там тни дня понетаю. да, понетаю тни дня, а потом веннюся и на твоей внуське зынюся!.. Вот… тада ты там посмеесся!»
Прототипом этого комичного персонажа был некий живущий на Большом Каретном голубятник – Ленька Гунявый. С ним всегда происходили странные истории, которые он всем рассказывал, и его речь Высоцкий здорово копировал. Например, Ленька повествовал так: «Утром выхозу и начиная взганивать… Взганиваю, взганиваю своих, смотрю цузой…» – и все заканчивалось тем, чужой голубь уводил Ленькину стаю. Но декламации Сенёзы-гнусавого в импровизации молодого Высоцкого были мини-спектаклями, где он уже выступал и автором, и исполнителем. Возможно, от этих пародий и пошли позже в песнях Владимира Высоцкого многочисленные персонажи «из народа». Можно вспомнить самые популярные, Вани и Зины в цирке («Диалог у телевизора»), фразы которых давно растасканы народом на цитаты.
На курсе к Владимиру всегда обращались, если надо было написать, как он говорил, «художественные слова на бумаге». На одном из своих поздних концертов-встреч Высоцкий вспоминал: «…В театральном училище я писал громадные «капустники», на полтора-два часа. Например, на втором курсе у меня был «капустник» из одиннадцати пародий на все виды искусства: там была и оперетта, и опера «вампука», в плохом смысле слова, естественно. Мы делали свои тексты на студийные темы, и на темы дня, то есть, я всегда
