недели.
– Да, всего лишь. До свидания.
– До свидания, Элина.
Я дошла до двери, но не могла отделаться от мысли, что если не спрошу ее об этом сейчас, очень пожалею об этом позже.
– Бланш…
Когда я обратилась к ней, мне кажется, мой голос дрогнул.
– Да? Что-то случилось?
– Нет… да… я не знаю. Не знаю, имею ли я право спрашивать вас об этом, но кое-что не дает мне покоя.
Она указала мне на маленький диванчик у окна. Когда мы сели, она приготовилась слушать.
– Мне кажется, Лео что-то скрывает от меня, что-то серьезное. Мне даже кажется, что он несколько раз порывался рассказать мне об этом. Я понятия не имею, о чем, и это не дает мне покоя. Если это что-то семейное, о чем я не имею права знать, я не буду настаивать…
– Как я уже сказала, ты вот-вот станешь семьей. – Она тяжело вздохнула и взглянула на меня как-то особенно печально. – И я думаю, ты имеешь право знать.
Я почувствовала, как мое сердце пропустило удар, – я словно перестала дышать.
– Элина, у Лео была очень бурная молодость. Я думаю, ты знаешь об этом.
Я кивнула, готовая услышать… сама не знаю, что.
– Закончив школу, он очень изменился. Рассорился с отцом, огорчал мать. Одно время с ним вообще было невозможно общаться. Его словно захватили некие темные силы и кидали в крайности. Вернувшись из армии, он серьезно занялся спортом – плаванием и серфингом. С одной стороны, мне не очень нравилось все это, потому что он совсем не хотел думать об учебе. Но, с другой стороны, это хоть немного обуздало его. Ты ведь понимаешь, о чем я?
Я кивнула.
– Одно время мы даже думали, что он станет профессиональным спортсменом. Не то чтобы я очень радовалась, я знаю, какой это труд, перегрузки, боль… Но мне казалось, он стал спокойнее. Он постоянно участвовал в соревнованиях по плаванию – профессиональных, не любительских. Друзья прозвали его человеком-амфибией. А потом он увлекся серфингом. Это было еще сложнее, требовало больше усилий и тренировок. Он говорил, что в плавании ему не хватает адреналина…
Я осознала, что почти не дышу.
– Тренировки были бешеные, не знаю, как это вообще можно было выдержать. Во время одной из них он сломал руку – неудачно выпрыгнул из волны. Операция была несложная, серьезных повреждений не было, и он быстро пришел в форму. Но он рвался продолжить полноценные тренировки. Ему прописали таблетки, которые унимали ноющую боль, которая постоянно сопровождала его.
Я похолодела: я поняла, к чему она клонит.
– И однажды таблетки перестали действовать, и он попробовал опиум, потом кокаин, потом пересел на ЛСД. Да, когда это уже стало очевидным, я начала лихорадочно соображать, что с ним делать. Ему нужно было срочно помочь. Я пыталась поговорить об этом с его матерью, но она только причитала, что ничего не может с ним сделать. Я поняла, что нечего рассчитывать на нее – ей самой нужна помощь… Элина, ты не представляешь, что я пережила в те дни. Я всегда любила его как сына, которого у меня никогда не было.
