полицейского участка и вскользь рассматривали друг друга.
Это был большой длинный коридор уставленный металлическими скамейками вдоль стен. Стены были коричневого цвета, будто обыкновенное дерево покрасили лаком, но на ощупь, они были сделаны из пластмассы. На полу постелен линолеум белого цвета, а сами стены украшены стендами с выдержками из уголовного кодекса и с наградами главных лиц этого участка.
Николай пришел сюда позже Михаила. Он долго стоял возле первого кабинета, делая вид, что читает выдержку из закона, висевшего на стене, на самом же деле, он боялся. Боялся, что сейчас все изменится, что сегодня утром он видел дочку в последний раз и в последний раз закрывал дверь своей квартиры. Он так и не набрался смелости, но он пошел к седьмому кабинету. И все его сомнения и неловкости отзывались в его шагах, а именно в скрипе линолеума под ними. Он уже было поднес руку к ручке двери, чтобы наконец перечеркнуть все, как вдруг его остановил голос Михаила:
– Там нет никого. И не было. Сам уже час жду.
Николай в ответ махнул головой и сел на скамейку напротив. Сначала его глаза блуждали по стенам коридора, он пытался прочесть законы, смотрел имена служивших. Потом он стал рассматривать Михаила. Уставший парень. Мешки под глазами, наверное наркоман, пришел стукануть. Бывает.
Его мысли снова вернулись к своим проблемам, а глаза забегали, пытаясь найти за что зацепиться. Он откинулся на стену и закрыл их.
Темнота.
Мысли вернули его в ту ночь, а затем эта картина снова повторилась перед его глазами.
Он даже услышал музыку, которая играла в ту секунду.
Зеленый сигнал светофора виднелся вдали. Газ в пол, чтобы успеть проскочить перекресток. А перед самым его подъездом к светофору, резко загорелся желтый, а потом красный. Он увидел справа силуэт человека. Педаль тормоза в пол. Скользкая дорога, колеса пошли вьюз, перед машины занесло вправо. Фары осветили человека, это была девушка, она замерла в испуге. А через доли секунды удар слева. Потом машину несколько раз повернуло, она остановилась. И он понял, что все кончилось. Панический страх овладел им. Он испугался больше никогда не оказаться дома, поэтому нажал на газ.
– Надо идти признаваться, – сказала ему вечером Аня, когда он немного пришел в себя. Она налила ему чаю, сделала бутерброд, к которому он не притронулся – Сейчас век технологий. Все равно тебя найдут, какая нибудь камера тебя все равно записала… Нужно идти, так наказание будет меньше.
– А…а если бы камер не было? Тогда что не надо идти! Так что ли!
– Ты не об этом сейчас думаешь, – сказала она – Думай что делать, а не кабы было, не было.
– Стой… Ты хочешь сказать, что если не найдут, то и признаваться не надо.
– Я хочу сказать, что найдут по-любому, поэтому признаваться нужно идти.
– Типо коли не узнают, то за свои поступки отвечать и не стоит.
– А что же ты тогда
