и полетели дни моего заключения. Один за другим, каждый похож на предыдущий. Динамик на стене молчал. Ко мне никто не приходил, кроме девушки, менявшей еду и книги.
Через пару дней, за очередной чашкой утреннего кофе, у меня все-таки появилась мысль, попробовать хоть что-то выяснить. Ближе к обеду, я уже с нетерпением ждал, когда услышу знакомые шаги в коридоре. И вот из-за двери раздался заветный стук женских каблучков.
Быстро вскочив с дивана, я подбежал к двери и застыл в ожидании. Щелкнул замок и в открывшейся двери стояла девушка с подносом. Она уже хотела зайти, как увидела меня и застыла в нерешительности. Ее, похоже, смутил этот сбой в обычном распорядке.
– Заходи, не стесняйся, – сказал я и жестом показал внутрь комнаты, как будто приглашая ее в свой дом.
Она немного помедлила и осторожно переступила порог.
– Как тебя зовут? – продолжил я. – Ты уже столько дней приходишь ко мне, а мы так и не познакомились.
Девушка замялась и тихо ответила:
– Геля, – потом немного откашлялась и произнесла уже чуть увереннее. – Ангелина.
Наконец, она осторожно прошла к столу, поставила новый поднос и, взяв старый, направилась к двери. Понимая, что она сейчас просто уйдет, я рванул к двери.
– Сергей! – раздался в тот же момент голос Владимира из динамика. – Мы же предупреждали вас о попытках побега.
– Да никуда я не собираюсь, – гаркнул я в ответ, повернув голову к камере.
Когда я перевел взгляд назад, девушка уже переступила порог и начала закрывать дверь.
– Стой! – крикнул я ей вслед.
На долю секунды она замерла, но потом захлопнула дверь и щелкнула замком. Я повесил голову, слушая ее удаляющиеся шаги.
– Она не имеет права с вами разговаривать, – снова раздалось из динамика.
– Да пошли вы все… – пробормотал я и направился к своему обеду.
Запихнув в себя еду, я вернулся к чтению. Периодически поворачиваясь в сторону камеры и посылая в нее гневные взгляды.
День за днем я пытался как-то разговорить девушку. Но больше мне не удавалось вытащить из нее ни одного слова. Видимо, начальство сделало ей выговор за тот первый раз. И теперь она старалась максимально быстро менять подносы с едой, не задерживаясь в моей камере ни на секунду дольше необходимого.
И каждый раз, когда я начинал ей что-то говорить, в динамике раздавалась одна и та же фраза, произносимая Владимиром:
– Она не имеет…
– Права с вами разговаривать, – злобно закончил я в один из дней. – Я помню. Вам, что, заняться больше нечем? Сидите и бухтите там в свой микрофон.
Пока девушка производила очередную смену подносов, я подошел к камере и поднял взгляд в объектив.
– Здесь хоть кому-нибудь можно со мной разговаривать? – сказал я, слушая,
