и поверить тому не может, а напротив, всякий по своей присяжной должности не оставит стараться о таковых зловредных разглашениях разведывать и сих злодеев или поймать, или оных объявить, так как верная присяга от каждого требует, за что и ожидать Высочайшей Ея Императорского Величества милости. Ноября 5 дня 1773 года. Денис Чичерин».
Жестокая программа, естественно, не могла быть выполнена во всей полноте: люди, присужденные к наказанию, не вынесли даже и той доли истязаний, которые им определены были в Тобольске. Все перечисленные в объявлении лица умерли под ударами кнута в Тобольске. По-видимому, никакого расследования о преступном разглашении сведений о Пугачеве сообщниками Рябова – Григорьевым, Певцовым и Середининым не производилось и потому осталось неизвестным: кому именно и в каком виде эти лица производили то разглашение, в котором они обвинялись.
Сибирскому губернатору Чичерину нужны были жертвы для выполнения над ними такой казни, которая устрашила бы население, полагая этими мерами восстановить спокойствие. Поэтому при поимке в Тобольске бежавшего с Иртышской линии казака Гноенко, заподозренного в соучастии с Яицкими казаками, Чичериным определены были к казни и такие лица, от которых можно было ожидать выражения сочувствия самозванцу.
Казак Гноенко задержан был 25 октября 1773 года в Тобольске, близ острога, вооруженный ружьем и пистолетом. При допросе дал следующее показание: «Побег учинил назад тому месяца с полтора с Иртышской линии крепости Полуденной, где находился в казачьей службе, оттого что обще с казаком же Данилою Гричениным убили идущих их дорогою двух киргизцев и ограбили у них двух лошадей, два котла с таганом, два волка, с намерением пробраться в Тобольск и подговорить находящихся в Тобольске из запорожцев казаков и бежать в Яицкое войско. Для того он имел согласие с находящимися, с таковыми же казаками, Шпагом, Федором Горновениным, Степаном Горновениным, Сидором Даниловым, которые уже у Яицких казаков были и каковые, по отлучке к тем казакам, и ныне находятся в бегах. А заводчик этому запорожец Григорий Рот, который остался в Плоском редуте. То намерение они начали сего году летним временем. По прибытии в Тобольск с имеющим у него одним казенным пистолетом пристал к живущей на загородном архиерейском доме малороссийке Пелагее, а чья дочь не знает, по знакомству такому, что он Гноенко, будучи в Тобольске в казенной работе, к ней хаживал, где и ночевал три ночи, а что он беглый о том ен не сказывал, да в городе у казака Кудрина, у присыльного Ивана Горева, у расстриги Степана Никитина, у присыльного Панфила, а чей прозывается не знает, по одной ночи ночевал, объявляя о себе, яко бы он с линии в Тобольск приехал за препровождением поляков.
Затем был из малороссиян у казаков Голубя и Ермолаева и подговаривал бежать и пробраться к Яицким казакам и сообща с ними учинить измену и воевать, кои к тому были согласны. Будучи же в Тобольске, хаживал на квартиры к сержанту Родичеву, гусару Никите Коробченину,
