но и от души, от повадок, от голоса, от походки ее, от всего, что в ней есть, – вот это уже любовь, мой юный друг. Ты уже не можешь жить без нее, как без воздуха… Как алкоголик без похмелья!
Гаевский будто загипнотизированный слушал профессора сексуальных наук майора Жихарева. А когда тот закончил, явно довольный складностью своей лекции (судя по его веселым глазам сытого мартовским блудом кота), лейтенант очнулся и спросил его:
– А жены, жены почему мужьям изменяют?
И тут у Жихарева мгновенно нашелся ответ:
– А изменяют жены из-за потери мужиков интереса к ним. Бабы этого не прощают! Баба без регулярного секса – это как аккумулятор без подзарядки! Потому нам и приходится работать на два фронта, устраняя недоделки тех, кто плохо выполняет свои обязанности. Такая вот фи-ло-со-фи-я, мой юный друг… И никакая мастурбация бабам живого мужичка не заменят! Старательные мужики не позволяют им забыть про счастье быть женщиной!
– Пал Николаич, – сказал тут Гаевский, настороженно глядя на Жихарева, – а вы уверены, что жена вам не изменяет?
Жихарев взглянул на лейтенанта хитрыми лисьими глазами, закурил и ответил задумчиво:
– А хрен его знает. Моя супруга – женщина скрытная и осторожная. Даже если и наставит мне рога, то я об том и знать не буду… А вообще я скажу тебе так: если ты не рогоносец, значит, жена твоя не пользуется спросом у местного мужского населения… Но лучший способ не превратиться в рогоносца – регулярно проводить, так-скзыть, техобслуживание жены… Хи-хи-хи… Вон жена…
В этот момент Жихарев замолчал, посмотрел по сторонам настороженно и тихим голосом продолжил:
– Вон жена полковника Хохлова… Командира танкового полка, как-то в спаленке сказала мне: «Спасибо, Павлик, хоть ты напоминаешь мне, что я женщина… А той мой так увлекся своими танками, что я уже забыла, как его член выглядит… У меня, извини, писька уже паутиной зарастать стала». Великая женщина, великая!.. Из ее спальни вылезаешь, как попугай из стиральной машины! Попадешься ей, – спинной мозг высмокчет! Хе-хе-хе…
Три фразы остались после белогорской Татьяны в памяти Гаевского: «Ты меня хочешь?», «Брысь в душ!» и «Хочу, чтоб было так всегда-всегда».
А еще он долго помнил, как она нежно и громко стонала. Эти стоны невероятно заводили его. Заводили до того самого момента, когда он, мерно расшатываясь над белой луной ее голой попки (с розовым шрамом от фурункула на левой ягодице) однажды увидел в треснувшем зеркале шкафа, стоявшего напротив кровати, абсолютно бесстрастное женское лицо со скучными глазами уборщицы на двух работах.
Ее стоны были фальшивыми! Оглушительное разочарование нахлынуло на него в тот момент, когда он понял, что и ее страсть, и ее восторги – подделка. «Мы так подходим друг другу. Мы могли бы быть счастливой парой… Я была бы тебе верной женой», – так промурлыкала она однажды на панцирной кровати, становясь в его любимую
