из призраков?
– Сидни. Он покинул Землю гораздо раньше меня… Но потом он ушёл. Я не знаю, где он сейчас…
– А ты видела Лестницу?
– Конечно, Алиса, – Джойс улыбнулась. – Она – в душе. Ты и при жизни движешься по ней вверх или вниз. А посмертное состояние – это метания души по её Прошлому, плач и скорбь о том, что она сделала не так, радость от Добра и Света, привнесённых ею в мир, и в итоге – её самоопределение по результатам «тяготения» или «притяжения» к тому или иному. Возможно, у каждого – своя Лестница в Небо. На Афоне усопший монах воскрес на своих похоронах, чтобы рассказать братьям, как черти чуть не унесли его в Ад за пристрастие к винопитию, но добрые дела «заступились за него и перевесили чашу». Сидни присутствовал на Суде над собой, а я – нет. Не знаю, почему. Возможно, Суд и проходил, но я этого не осознавала, всецело погружённая в Память?
– А когда память об усопшем исчезнет, тогда…?
– На Земле исчезнет, но не в Небе… Душа постепенно успокоится, освободившись от воспоминаний. И чужих, и своих собственных, и…
Джойс не успела договорить, как в комнату зашёл турист с дочкой лет пяти. Я испугалась, что они увидят меня сидящей на экспонатном стуле и беседующей с Призраком, поэтому резко встала и сделала шаг к окну, но боковым зрением заметила, как дочка туриста подошла к Джойс и с удивлением рассматривала её, а затем – меня.
– Дети иногда видят нас, – улыбнулась Джойс. – Я очень любила детей. Мы организовали в Урануполи начальную школу, а позже я раздобыла стадо овечек и учила женщин ткать шерстяные ковры. Наши работы получали множество наград, но все шедевры распроданы. У меня остался только один ковёр – на стене.
Дочка туриста мгновенно переместила взгляд на ковёр на стене, но отец взял её за руку и увёл в следующую комнату Башни, а я подошла к книжной полке и заметила рядом небольшую нишу с наградами.
– Твои?
– Да, но всё земное – условно, важна безусловная Любовь сердца. Всю свою жизнь, так или иначе, я чувствовала поддержку Неба. Иногда руки опускались, но внезапно обстоятельства менялись, и всё получалось даже лучше задуманного. Я видела много людских страданий, но полюбила людей любовью Неба за мужество, с которым они переносили беды. И тогда я вспомнила, что каждая душа приходит в мир служить другим, но не каждая душа вспоминает об этом на Земле.
– Я тоже… пишу, – робко призналась я.
– Приходи ночью, когда здесь нет людей, почитаем друг другу наши стихи? В Башне у моря, у распахнутых Небесных Врат, где по ночам слышен шёпот голосов Иного Мира, славно пишется… Знаешь, о чём жалеют многие писатели? Они не успели написать что-то важное. Земные дела затягивают людей в болото суеты, и они постоянно откладывают на потом то, что гораздо важнее. Многие из нас остаются на Земле, чтобы нашептать коллегам по перу недосказанные строчки…
Я
