о апрельская погода гуляет в конце мая, но я разучилась различать сезоны.
Однако, если и оставалось что-то, чему я еще не разучилась, то это – чувствовать приближение чужаков. Я быстро поняла, что лестница скрипит не только от ветра: по ней кто-то тяжело ступал. Обернувшись, я увидела паренька лет тринадцати. Он спускался по лестнице вниз, к оврагу. Когда он поравнялся со мной, я заметила, насколько напуганным и поглощенным в свой внутренний мир было его лицо. Он явно меня не заметил. И явно испытывал страх. Не знаю, чем привлек меня мальчишка, но я так и смотрела ему вслед, пока он, медленно и тяжело ступая, не достиг земли и не пошел вдоль вяло текущего ручья в сторону каких-то зарослей. Что-то таинственное было в том, что одинокий подросток с печатью ужаса в глазах куда-то идет размеренным шагом, словно зомби. Ни наушников от плеера в ушах, ни мобильника в руках, ни резвых дружков вокруг. Где вы видели таких подростков?
Еще раз оглядев сверху светлый чуб и темную ветровку, я вдруг ощутила непонятного рода укол в сердце и припустила за ним. Оказалось, что в зарослях была проложена тропа, густые зеленые ветви деревьев мне просто сверху не позволяли ее разглядеть.
Небо становилось темно-серым. Ветер выл и колыхал пояс моего плаща. Рядом тек тихий ручей. Я шла по дну глубокого безлюдного оврага. Мальчика впереди не было видно, но тропинка немного изгибалась, и я надеялась, что все же смогу его догнать.
Через пару минут меня начал поглощать испуг. Я не знала, из-за чего так отчаянно трусил пацан, но все его страхи самым непостижимым образом передались моему, казалось бы, уже окаменевшему сердцу. Из-за боязни потерять то ли его, то ли саму себя, я ускорилась, а затем и вовсе перешла на бег. Наконец, где-то впереди я различила его фигуру. Странно, мальчик двигался так же медленно, как и раньше, оставалось только гадать, почему я не могла догнать его. В этом месте время будто текло как-то иначе, причем для каждого человека по-своему.
Чувствуя себя Алисой в Зазеркалье, я продолжала бежать, как тут увидела густое облако тумана впереди. Он был каким-то живым, он двигался в каком-то лихом танце смерти и, что самое удивительное, имел выразительный зеленоватый оттенок… Может, это заходящее солнце так играет с цветом?
Я остановилась ровно в ту секунду, когда парень сделал шаг навстречу этой загадочной дымке. Онемев от ужаса, я наблюдала, как сперва его правая нога и левая рука исчезают в зеленоватом тумане, затем – как туда засасываются левая нога и правая рука, и, наконец, как уходят затылок и капюшон ветровки. Я хотела крикнуть что-то вроде «Стой!», но не могла пошевелить языком. Да и потом, услышал бы он и обернулся, что дальше? Мальчик, по всей видимости, не считал этот туман опасным, иначе бы развернулся без моих подсказок. А может, он по-прежнему был поглощен своими думами и просто ничего не заметил.
Я закрыла глаза, отдышалась и поймала себя на том, что делаю шаги вперед. Зачем? Чем мне так не угодил этот подросток? Почему я не могу всего-навсего оставить его в покое и вернуться домой? И тут же напомнила себе: «У меня нет дома».
Туман приближался. Я видела движения воздуха внутри него, словно это были язычки буйного пламени. Подойдя вплотную, я стала различать продолжение оврага, мутное, затянутое густой дымкой. Парня не было видно. Я хотела позвать его, но боялась вымолвить и звук. Я хотела идти за ним, но боялась сделать шаг вперед. Тогда я просто протянула руку, и ее тут же обступили клубья зеленоватого облака. Не почувствовав ничего плохого, я уже смелее пошла вперед. В ту же секунду услышала отрывистый шум, похожий на лязг железа.
– Эй, – наконец позвала я, но тишина была такой скрытной, что не желала отвечать. Тогда я зашагала быстрее. Во всей этой атмосфере ощущалась некая угроза, и мне хотелось спасти мальчишку от чего-то страшного, хотя я не могла определиться, почему мне казалось, что с ним что-то такое обязательно произойдет.
Холмы были подернуты дымкой болотного цвета, ручья и тропы практически не было видно. И все же я шла вперед, иногда стремительно и шустро, иногда боязливо и медленно. В какой-то момент я услышала плеск воды. Сначала я подумала, что это привет от Москвы-реки, к берегу которой я потихоньку приближалась, но через пару минут, когда туман рассеялся, я увидела, что вышла к прудам. На ближнем ко мне купались мелкие утки. «Самое время», – язвительно подумала я, сверяясь с часами. Половина девятого. Скоро закроют ворота, а мне еще к ним топать пару километров.
Повздыхав еще для порядка половину минуты, я направилась к выходу. Покинув Коломенское, поехала в отель. По дороге думала только об одном: или паренек мне привиделся, или, шагая по оврагу, он таинственно исчез.
Каждое утро я жалею о том, что снова проснулась. Каждую ночь, ложась спать, я молю себя: «Только не просыпайся!» Но пытки продолжаются. Вот и сегодня, пробудившись от собственного крика, я отдышалась и отправилась в душ.
Даже в этом городе воспоминания не покидали мою израненную душу. Я взяла зубную щетку, и в голове сразу возник мальчишеский альт: «Лиза, а зачем надо чистить
