плечо своего спасителя.
Черные смоляные локоны рассыпались по щеке графа, разнося пьянящий аромат благовоний.
Графиня де Кайтрайт ликовала: первый шаг сделан! А уж как вести себя с графом в саду, она знала прекрасно.
Мама, отец, не волнуйтесь: все будет хорошо. Ждите нас к вечеру!
Возбужденная Штейла приподнялась в повозке и весело помахала родителям и отцу Уолтера, которые остались стоять у подворья.
– Уот! – Штейла в этот момент была похожа на маленькую девочку, радостную оттого, что ей подарили новую красивую игрушку. – Вот увидишь, это будет самый удачный наш день. Я уверена, что сегодня мы, как никогда, выгодно продадим свой скарб! Ну, чего молчишь, Уот?! Ты слышишь меня?!
Юноша в передней повозке оглянулся и помахал рукой: мол, слышу, согласен. Про себя он улыбнулся милому ребячеству Штейлы.
Наверное, у всех троих пожилых людей, оставшихся стоять у ворот и глядевших вслед своим детям, в этот миг подступили к глазам слезы. Слезы радости за своих детей. Сколько они мечтали о таком дне!? Может быть, еще с той далекой поры, когда сами были молоды, когда в доме Ленмана Берлоу радовались рождению сына, а в доме Гектора Сиддонса счастливые мать и отец не отходили от колыбели дочери. Да, собственно, и домов-то как таковых не было – так, жалкие лачуги. Всем, чего сейчас достигли, они обязаны своему трудолюбию. Труд и еще раз труд, с рассвета и до сумерек на своих крохотных клочках земли, что со временем увеличились благодаря подкопленным сбережениям, на которые удалось купить соседние участки, после чего дела заметно пошли на поправку, став единственным смыслом, их жизни. Кроме земледелия, теперь уже появилась возможность заняться скотоводством, оно стало большим подспорьем в хозяйстве. Завели быков для пахоты, лошадей, коров, телят. О таком они раньше и мечтать не могли. Появилась необходимость нанять рабочих из пауперов, которых не обижали ни в одной, ни в другой семье. Все жили дружно, можно сказать – одной семьей, питались за одним столом и работали все вместе.
Родители Штейлы и Уота, помогая друг другу в тяжелые времена неурожаев, радовались успехам друг друга. И, конечно же, не могли не любоваться своими детьми. Не могли не заметить родители, что, взрослея, дети сближаются, крепнет их дружба, хотя, собственно, дружбой это уже назвать было нельзя. Скорее тут совсем другое чувство.
Все вспомнилось престарелым родителям сейчас, когда они стояли у ворот и смотрели вслед счастливым своим детям. Жаль, что мать Уота не дожила до этого часа, не полюбовалась в этот миг на своего сына и на избранницу его сердца. Видя их вместе, она была бы спокойной и за будущее сына, и за будущее их хозяйства. Но если на плечах двадцатилетнего Уота дом держался уже давно, то для восемнадцатилетней Штейлы это была первая самостоятельная поездка на городской рынок. Конечно, она бывала там, но до этого вместе с отцом, который руководил торгом и своими рабочими, исполнявшими роль продавцов. Но теперь-то она едет сама, и едет как хозяйка.
