обступили коренастые молодые ребята: «Просто поговорить о жизни и долге каждого гражданина».
Признаться, Дитрих был трусом. Он боялся всех и вся. После предложения «просто поговорить» его колотило весь вечер. В ночной тайм не мог заснуть, весь измаялся, а поутру кое-как дождался открытия отделения банка, где трясущимися руками внёс сразу два платежа. Все свободные деньги, которые у него в тот момент имелись. И пошёл на ненавистную работу. Ведь надо было добывать пропитание себе и малявке.
– Папочка, ты мне купишь игрушку? – спросила Лиза тонким звонким голосом.
Юное создание лет восьми сидело на диване, забравшись с ногами, и старательно черкало в раскраске фломастерами.
– Какую ещё игрушку? – уныло спросил Дитрих. Он снял очки, критически осмотрел линзы на просвет и нацепил обратно.
– Я знаю какую! – оживилась девочка. – Такую! Э… Белая лошадка с крыльями и рогом на носу.
– Единорог, что ли? Лошадка с крыльями называется пегас. Только она без рога.
– Ну да! Пегас. С крыльями и с рогом на лбу. Розовую или белую. Купишь? – И она улыбнулась самой доброй искусственной улыбкой, какая только могла существовать на свете. – Помнишь, мы гуляли по улице, полил ливень, а у нас не было зонта. Мы спрятались под навесом у яркой стеклянной витрины. И там на подставке крутился пегас. Вот такого хочу.
Дитрих в ответ невесело улыбнулся, нежно обнял дочь:
– Помню. Конечно, куплю. Когда будут деньги.
– Йеху-у! – возликовала Лиза. – Папочка, ты у меня самый лучший!
Она чмокнула его в небритую щёку, залезла на спинку дивана и спрыгнула с неё на сиденье.
– Дочь, аккуратнее! Смотри, ты помяла раскраску.
– Ничего страшного. Она уже была слегка помятая.
На секунду замерев, Лиза с внезапным прозрением и тающей надеждой уточнила:
– Папа, а когда у тебя будут деньги, чтобы купить мне пегаса?
Прошло больше года с момента личного краха, а Дитриха никак не отпускало напряжение. Что-то тревожило, давило с каждым днём всё больше, и он никак не мог понять истинной причины. К старым страданиям добавилось новое неясное беспокойство.
Посещение психотерапевта раз в три года было для охламонов обязательным.
Приёмная доктора выглядела достаточно просторной. В мягком кожаном светло-коричневом кресле можно было запросто утонуть, и Дитрих действительно утонул, прихватив в качестве спасательного круга со стеклянного столика потрепанный глянцевый журнал с фотографиями.
Иногда он отрывал взгляд от призрачных силуэтов автомобилей, роскошных интерьеров в изумрудных тонах с замершими человеческими фигурами и с интересом оглядывал секретаршу. Строгая, аккуратная,
