А может – мелькнула вдруг шальная мысль, – мне даже удастся съездить куда-то с Хилбертом? Когда он приедет…
Я легонько тряхнула головой, прогоняя непрошеные мечтания. И откуда только они взялись? Будто и правда размышляю о совместном отпуске с мужем. Глупость какая… Но эти солнечные виды, совсем не похожие на суровую мрачность Волнпика, невольно нагоняли на меня лёгкую негу. Чистейшая пёстрая пастораль, как на полотнах Ван Гога: яркие мазки, от которых как будто меркнет в глазах всё остальное, когда-либо виденное. Даже можно было разглядеть прогуливающийся вдалеке скот, который ещё не увели в зимние загоны.
Шадоурик приятно меня удивил. Он не был похож ни на мрачный Моссхил, ни на строгий и в то же время вызывающе яркий Ривервот: он имел собственное лицо, сложенное из грубо вытесанных округлых камней, белёных оконных рам и зелёных ставней – совсем таких, какие я видела однажды в воспоминаниях Паулине. Он пах дымом печей и пряными булочками. Сеном и последними осенними цветами в аккуратных балконных ящиках. Он звучал оживлёнными голосами горожан и звоном молота в дальней кузне. Грохотом колёс по неровной мостовой и хлопаньем крыльев птиц, напоминающих голубей, что вспархивали из-под них спешно и садились на карнизах, подставляя сизые спины солнцу.
В этот городок можно было влюбиться с первого взгляда. И отчего-то мне хотелось плакать, глядя на него, как будто я и правда оказалась вдруг дома. Странное чувство. Настолько глубинное, что его и правда можно было списать на ещё оставшуюся во мне, но спрятанную куда-то далеко память Паулине. Но нет, я видела его своими глазами, чувствовала своим восприятием. Ведь случается в жизни попасть в такие места, которые сразу кажутся родными.
Пока мы ехали по узкой улочке, я сидела, высунув голову в окно. Когда аромат булочек стал сильнее – стала приглядываться со всем вниманием. И увидела лавку с вывеской в виде какой-то фигурной плюшки.
– Можно остановимся? – повернулась к Дине.
– Конечно. – Та кивнула.
Я позвонила в специальный колокольчик, и кучер остановил карету точно перед дверью лавки. Я забежала внутрь и купила свежайших рогаликов с корицей. Я была просто уверена, что это корица – запах не перепутаешь ни с чем. Лавочница поздоровалась и попрощалась со мной по имени и сунула в мешочек ещё какую-то сладость в подарок. Значит, знает давно. Иногда в теле Паулине были и свои плюсы.
Мы проехали через городок почти насквозь. Только на окраине свернули по боковой дорожке, и скоро вдали показалось большое поместье, почти утопающее в густой роще массивных деревьев, которые напомнили мне дубы или, скорее, древние клёны. Да и листва, что устилала землю под ними, была красной и резной. Мы выехали на широкую аллею. Огромный каменный дом всё рос, рос, поднимаясь выше крон. Он был совсем не похож на замок – и это радовало. После Волнпика хотелось пожить в другой обстановке. Высокие арочные окна и массивная дверь главного входа – вокруг подъездной площадки клумбы и кованые
