заявил министру, что пришёл к нему не как чрезвычайный уполномоченный, а как посол. В таком качестве он и сообщает, что польское правительство согласно на непосредственные переговоры с правительством Германии. Формальное уведомление в этом смысле будет передано Министерству иностранных дел в самое ближайшее время. На это Риббентроп заявил, что он может вести переговоры только с чрезвычайным уполномоченным и что срок ожидания таких полномочий из Варшавы уже истекает.
Вернувшись в своё посольство, Липский попытался переговорить по телефону с Варшавой. Однако оказалось, что связь с ней уже прервана. На помощь Липскому пришли Гендерсои и Кулондр. Они телефонировали в Париж, чтобы Боннэ немедля связался с Варшавой и ускорил присылку Липскому полномочий и инструкций. 31 августа, в 12 часов 10 минут, Боннэ телефонировал Кулондру, что Липский через несколько минут должен получить директивы. Действительно, в 2 часа Липский уже имел указания из Варшавы и звонил Риббентропу, прося его о приёме. В 7 часов 45 минут вечера посол был принят министром. Риббентроп зловеще подчеркнул, что с получением полномочий дело явно затягивается. Это не может не отразиться вредно на переговорах. Липский поспешил заверить, что полномочия на ведение переговоров будут им скоро получены. Пока же польское правительство вновь подтверждает своё согласие на прямые переговоры.
Как выяснилось потом, давая указания Липскому, Бек предупредил его, что посол не должен принимать от Риббентропа предложений, имеющих характер ультиматума. Тут же Бек сообщал, что сам он не собирается ехать в Берлин. Од не желает подвергнуться пыткам и претерпеть участь чехословацкого президента Гаха.
Провокационное сообщение германского правительства
В 7 часов вечера немцами было опубликовано явно провокационное сообщение.
Оно гласило, что германское правительство уже два дня тщетно ожидает польского уполномоченного и что немецкие предложения фактически отклонены. В 9 часов 15 минут Вейдзекер официально передал это сообщение Кулондру и Гендерсону,
Не подлежало сомнению, что немецко-фашистская дипломатия спешила развязать себе руки, чтобы уклониться от переговоров с Польшей. Был у Риббентропа и другой мотив. Немцам нужно было отделаться и от непрошенного вмешательства Муссолини, который в решительный момент оробел перед перспективой войны с двумя великими державами. Через французского посла в Риме Франсуа Понсэ Муссолини предложил созвать при посредничестве Италии конференцию Англии, Франции, Германии и Польши, при условии, что французское и английское правительства согласятся пойти на уступки по тем статьям Версальского договора, которые вызвали «нынешнюю тревогу». Кроме страха перед войной, дипломатия Муссолини руководилась и расчётом на некоторый шантаж. Используя общий перепуг и смятение, Муссолини пробовал
