съезд случился, когда мне шел шестнадцатый год. Это было уже во Владивостоке. И вот тут-то я ощутил тот великий стыд, о котором уже говорил. Я читал газеты и думал. Я разговаривал с отцом. «Как же так? Неужели никто не знал?» – спрашивал я с юношеским негодованием. – «Кто-то знал. Кто-то догадывался. Большинство думало, что так надо», – сказал отец. – «Но почему же никто не сказал правду?» – «Когда ты вырастешь и захочешь сказать свою правду, ты поймешь, что это не так просто».
Сейчас я это понимаю.
Мне дали хороший урок безверия. Я чувствовал себя виноватым перед расстрелянными и замученными. Так, вероятно, бывает, когда узнаешь о предательстве любимого человека. Я понял, что еще один шаг – и я разуверюсь во всем. Но я не сделал этого шага.
Я опять испытал стыд и гордость. Гордость за то, что правда сказана, и стыд перед всем миром, что она так долго была беспомощна перед ложью. Потом я стал думать, что все относительно – нет ни правды, ни лжи, а есть лишь меняющаяся точка зрения. Ради удобства можно называть правдой любую ложь, можно даже заставить себя поверить в нее и все-таки…
Все-таки правда абсолютна. В ее основе лежит чувство справедливости. Правда, как и Бог, – одна. Не случайно он ее видит, но почему-то не скоро скажет.
Предвижу яростные возражения и нападки. Особенно со стороны философов, которых, честно сказать, не люблю. Они способны запутать любое дело. А правда, кроме всего прочего, – проста.
Прошу также помнить, что я человек без мировоззрения. Мне его заменяет ирония.
Я не думаю, что ирония лучше мировоззрения. По правде сказать, она мне здорово надоела. Ирония – опасное состояние ума, разъедающее душу. Она очень удобна, когда речь идет о том, чтобы выжить в обстановке беспросветной глупости и лжи. Она улыбается над всякой позицией, требующей решений и активных действий. Ирония пропитана скепсисом, как губка, которую подавали умирающему Христу – уксусом.
Скепсис и уксус – очень похожие слова.
Отец говорил мне, что я аполитичен. Это его огорчало. А-политичен, бэ-политичен, вэ-политичен и так далее до конца алфавита… Я-политичен.
Мне очень хотелось бы узнать – каким образом из пионерского мальчика с искренним выдохом на губах «Всегда готов!» – получился рефлексирующий ироничный субъект, готовый разве что грустно улыбаться над явлениями жизни. Как это произошло? Кто виноват в этом?
Профессия
После легких и приятных волнений юности настала пора избрать жизненный путь. В вопросах выбора этого пути существует явная недоработка. Я хорошо и ровно учился по всем предметам. Меня увлекали на разных этапах математика, физика, химия, девушки, спорт и литература.
История меня тоже увлекла, как вы поняли из предыдущей главы.
Спорт и девушек в качестве направляющих жизненного пути я отбросил сразу. Правда, по-настоящему это удалось сделать только со спортом. Девушки, а потом и женщины, еще долго существенно влияли
