за дверь, её уже и след простыл…
До утра я уже не спал. Смотрел в ночное небо и пил кофе.
День четвёртый. Кофейное наваждение.
Первое, что я сделал утром, – сходил в магазин за новой пачкой кофе, поскольку вчера выпил (или, вернее сказать, мы вместе с фурией выпили) мой недельный запас чудесного напитка… До вечера закончилась и эта пачка. Наверное, со стороны я был похож на больного, но моё сердце билось абсолютно спокойно и ровно – никакой аритмии и скачков давления не было и в помине. Моя бывшая жена убила бы меня за такое количество выпитого кофе, несмотря на все мои доводы и отсутствие нехороших симптомов.
Допив последнюю чашку кофе, я задумался, успею ли ещё раз сгонять в магазин до прихода Лилит – и тут же вздрогнул: она уже стояла передо мной. С большой пачкой кофе в руках.
Я хмыкнул, решив, что меня уже ничем не удивить. Ничем, дорогая моя фурия. Что бы ты ни сказала, что бы ты ни сделала, я… Как потом оказалось, я думал так напрасно, потому что чашка кофе из её рук – последнее, что я чётко запомнил из событий того дня.
Остальное осознавалось смутно – как сон, как бред, как позапрошлые воспоминания, как детские грёзы. Мне снилось, что я был первый человек на земле – тот самый, которого Господь создал из воды ещё до Адама и Евы. До фурии. И Лилит была моей женой…
В том сне я был счастлив так, что, будь моя воля, я бы больше не просыпался никогда.
День пятый. Самая длинная ночь на земле.
На следующий день я, конечно, проснулся. Но только не днём, а поздним вечером. Ровно за полчаса до того времени, в которое обычно приходила она.
Через полчаса я уже сидел за своим столом, свежий и умытый. Передо мной на столе стояли две чашки нашего привычного кофе.
Двадцать минут спустя я пил уже остывший кофе из свой чашки, поймав себя на мысли, что пью его без сахара, как любит Лилит.
Её чашка осталась нетронутой. Ещё через сорок минут мне стало казаться, что она уже не придёт.
И только спустя ещё два бесконечно долгих часа, когда наступила глубокая ночь, я убедился в этом окончательно.
Я сидел и осторожно пил кофе маленькими глоточками по чашке в час.
В два часа ночи я осознал, что прекрасно понимаю людей, которые любят чёрный кофе без сахара. В три часа я подумал, что теперь я сам вхожу в число этих непонятных для меня прежде людей.
А уже перед самым рассветом я понял, что имела в виду Лилит, когда говорила о вселенском одиночестве…
День шестой. Катарсис.
Весь следующий день я думал только о ней. Представлял себе её стройную гибкую фигуру, её огненные волосы. Видел её удивительные глаза, слышал спокойный, уверенный голос. Вспоминал её слова… Помнил каждое слово, сказанное ею.
Я уже нисколько не сомневался в том, что она говорила правду, и эта правда больше не пугала меня – я готов был принять мою фурию такой, какая она есть…
Мои фантазии
