детей нет. Мне нужно как-то хоронить его, и позвать, наверное, полицмейстера или попа.
Бача вспомнила, что по документам она дама – то-то обрадуется полицмейстер.
– Полицай тут злющий, до денег жадный, скажет – вы сами и убили, и немедленно в острог, – просветил Герасим Василич, – А таких, вроде вас, содомитской наружности, и вовсе на дух не переносит. У него сынок с таким щеголем в Амстердам сбежал.
Бача смотрела на него снизу вверх – не верила почти ничему, но все равно боялась. Но тайный принц, кажется, что-то собирался ей предлагать – оттого и пугал.
– Послушай, красавчик, – сказал Герасим Василич, – Могу я тебя выручить. Он же, выходит, не нужен никому? – тайный принц кивнул на серого безжизненного Петека. Бача старалась на Петека и вовсе не смотреть, боялась.
– Только мне, – сказала она тихо.
– И тебе – одна обуза, – резюмировал цинично ее собеседник, – Я вот что предлагаю.
Он сделал паузу и поднял указательный палец:
– Есть тут, в Волковыске, врач один. Хирург. Черным копателям деньги платит, чтобы мертвецов раздобыть. Нужно ему, для науки. Ну, ты меня понял. Завернем деда в мешок, и снесем к нему – не только не потратишься, еще и заработаешь. Я сейчас к нему метнусь, чтоб ждал, и мешок заодно у него прихвачу. Вот только пускай сперва на ужин позвонят – что еду-то пропускать, раз заплачено, – как ни в чем не бывало улыбнулся Герасим Василич, – Ну что, согласен, красавчик?
Бача кивнула. Тайный принц расцвел еще пуще, протянул ей руку и помог подняться с пола:
– Ты, главное, не трясись и не ссы. Прорвемся.
Он приоткрыл дверь, выглянул в коридор – в губернаторский номер заносили чью-то поклажу, нашелся, видать, миллионщик и на эту роскошь.
– И я бы мог, если бы… – начал было сетовать тайный принц, но речь свою не продолжил. С первого этажа раздался трезвон колокольчика – гостей созывали на ужин.
– Надо есть, раз деньги плочены, – Герасим Василич всунулся в комнату обратно и прикрыл дверь, – деда запрем, чтоб никто не трогал, поужинаем на славу, и потом – ага.
Бача только кивнула, совсем очарованная его невозмутимостью и жизнерадостным цинизмом.
Он вам точно не нужен?
За ужином сидели они втроем – чуть позже спустился из своих губернаторских апартаментов и новый постоялец, «миллионщик», как назвал его остроумный Герасим Василич. Кристиан фон Диглер смотрел на соседей, деливших с ним трапезу, как на низших существ, вернее даже, смотрел сквозь них, брезгливо отправляя в рот ломтики мелко нарезанного антрекота. Был он бледен, невзрачен, словно вымоченный в щелочи, со стеклянными прозрачными глазами и пепельной гривой, небрежно собранной в хвост нехитрого «катогэна». Бледная и надменная моль – только перстни на точеных ухоженных пальцах могли выдать в нем «миллионщика», наряд же был категорически прост и потрепан.
– А слуга ваш не выйдет к ужину? – спросила у Бачи хозяйка.
– Болен, спит, –
