и так далее. А то, что я в карман штанов сунул потихоньку, Серый заметить не мог. Над этой штукой я трудился все последние восемь лет. Первые образцы прекрасно прошли ходовые испытания: медведи, доставлявшие мне со старухами разные хлопоты при набегах на деревню, сейчас находятся неизвестно где, начисто исчезли в неизвестном направлении. Я полагаю, сопят они где-то в другом измерении, хотя может быть их перенесло и поближе. Как-то в новостях передавали, что на станции «Южная» в Антарктиде случайно под метровым льдом обнаружили замершего сибирского косолапого. Может быть, что наш, с Чугуевки…
Так что вернулся я к транспортному устройству экипированный, как надо. Серый чувак вновь завёл меня внутрь, покопался я для отвода глаз в потрохах двигательного антигравитационного аппарата, поломку устранил и свою захваченную из дома штуковину куда нужно пригородил.
Вышел на свежий воздух, руки о тряпочку вытер, говорю Серому:
– Ну что, всё готово, взлетайте!
Смешно мне стало, когда его кругляшки при этих моих словах чуть из орбит не выскочили, видимо, не поверил сначала. Я сразу успокоил:
– Давай, запускай тачку, всё окей!
Про окей он мгновенно понял и исчез. И толкающиеся вокруг тарелки другие Серые тоже, как по команде, рванули к аппарату. Транспортное устройство на глазах пошло мелкими разводами по корпусу – так оно, наверное, со стартёра заводится. Свет от него потускнел, и почувствовал я в мозгах слова благодарности:
– Большое спасибо!
– Без проблем, кушайте на здоровье! – ответил я устало и нажал заветную финишную кнопку. И стало у речки, как было всегда: темно и сыро.
Теперь про Серых почти не упоминают по радио. Куда-то, говорят, пропали. На родину подались, что ли? Я всё жду, может, какого-нибудь откопают, ну, хотя бы на той же станции «Южная»?
– 2 —
Дед Степан стоял в распадке перед деревней и снизу, набычившись, наблюдал северное сияние. В этих широтах обычно северного сияния не бывало, но Степана привела сюда оброненная старухой Изергиль – так её дразнили ещё в школе – фраза, что в распадке за околицей, у самой речки на небе по вечерам она стала замечать какое-то необычное свечение. Сначала дед Степан отмахнулся от старухи. Какого рожна, спрашивается, ей поздним вечером ходить гулять за речкой? Что она там потеряла такого, что её понесло туда, да не один раз. Разве только воспоминания о потерянной невинности? Но ведь это было настолько давно, что Изергиль скорее всего уже и забыла значение этого слова… Обычно она с двумя оставшимися соседками бродила у своего дома и рассказывала байки про внука Серёжу, который вроде бы жил сейчас где-то в Канаде и иногда присылал ей весточку. Наверное, на английском присылал, раз из Канады. По правде говоря, почта до здешних мест обычно не добиралась, за ней сам Степан и ездил в центр раз в квартал, но никогда не помнил, чтобы
