style="font-size:15px;"> Я буду стоять, опустив голову, разглядывая свои ноги и улыбаясь.
«Вдарь-ка мячом сюда», – скажет он, указывая место на стене нашего дома.
Если у меня получалось, а обычно у меня получалось, на какое-то мгновение он широко улыбался, а затем вновь быстро придавал лицу строгое выражение.
«Очень хорошо. А теперь попробуй другой ногой».
Бам!
«А теперь головой!»
Бам!
И так продолжалось час за часом, иногда до позднего вечера, только мы вдвоем, я и он. Шло обучение самым базовым основам футбольной науки: дриблингу, забиванию, пасам вперед и назад. Большей частью у нас не была доступа к городскому футбольному полю, поэтому мы использовали то пространство, которым располагали. Оно состояло из нашего крошечного двора и улицы перед домом, носившей название Рубенс Арруда стрит. Иногда он рассказывал мне о матчах, в которых играл, и показывал мне финты, которым научился или придумал сам. Бывало, рассказывал мне о своем старшем брате, полузащитнике, который, по словам отца, забивал еще лучше, чем он сам, но который умер в возрасте всего лишь двадцати пяти лет – еще одна многообещающая карьера в семье Насименту, трагически не достигшая своей вершины.
Впрочем, по большей части это были просто тренировки, обучение базовым навыкам игры. Некоторые из упражнений, если рассматривать их в ретроспективе, были довольно забавными. Одно из них заключалось в том, чтобы привязать мяч высоко к ветке дерева и, подпрыгивая, часами отбивать его головой. Однако это выглядело детской игрой по сравнению с методикой Дондиньо по обучению тому, как правильно забивать мяч головой в ворота. Бывало, он хватал мяч обеими руками и раз за разом бросал его прямо мне в лоб. «Не моргай! Не моргай!» – приговаривал он. Его идея заключалась в том, что для того, чтобы стать по-настоящему хорошим игроком, мне надо было научиться не закрывать глаза, когда мяч попадал мне в голову. Он даже говорил мне, что, если я просто сижу дома один, я должен взять мяч и сам себя лупить им по голове. Что я и делал – даже представить себе не могу, насколько по-дурацки я, должно быть, выглядел! Но Дондиньо полагал, что такие занятия важны, и он был прав. Это был урок, который позже сослужил мне великую службу.
Помимо ударов головой, Дондиньо хотел сфокусировать мое внимание еще на двух приемах: 1) удержании мяча при дриблинге как можно ближе к себе и 2) умении делать все одинаково хорошо обеими ногами. Почему он делал акцент на этих двух моментах? Возможно, из-за малости того пространства, на котором мы имели возможность играть – на улицах Бауру, в его дворах и проулках.
Но, возможно, еще и потому, что мой отец видел, каким маленьким и тощим я был. Сейчас мой рост 173 см. Уже тогда было ясно, что высоким я не буду и, в отличие от Дондиньо, у меня не будет каких-либо естественных физических преимуществ на футбольном поле. Раз я не мог смести с пути других игроков или прыгнуть выше их, все, что мне оставалось, это быть
