style="font-size:15px;"> – Мужчины развлекались с горничными, а их жены, может быть, с конюхами. Откуда мы знаем?
Джереми рассмеялся:
– Мой брат – циник, так что не удивляйтесь. Но в душе он совсем не такой.
– Да ну? А я-то думала, что он что внутри, что снаружи.
Кендалл ушам своим не поверила, услышав от себя слова, вертевшиеся у нее в голове. Не то чтобы она собиралась встречаться с ними снова, но вежливость редко изменяла ей.
От удивления брови Эйдана взлетели вверх. Ей показалось даже, что он вот-вот улыбнется.
– Смотрю, вы любите называть вещи своими именами, – сказал он. – Простите, мисс Монтгомери, что я произвел на вас столь неприятное впечатление. Большое спасибо за экскурсию, мы вас больше не задерживаем.
– Благодарю.
– Подождите. А вы сами здесь не видели чего-нибудь эдакого? – снова спросил Эйдан. Его взгляд сверлил ее, будто на допросе в полиции.
– Нет, – солгала она, и, судя по его виду, он догадался, что она лжет.
Она видела. Только не знала что. Она даже не была уверена, что это не страхи Амелии, которые заползли к ней в душу.
Иногда она видела странные огни в темноте, иногда просыпалась от полуночных шорохов. Как будто что-то – или кого-то – тащили по траве у нее под окном. И слышался чей-то жуткий и сверхъестественный шепот, словно некий безумный ученый проводил там опыты.
– Нет, конечно нет, – повторила Кендалл, решительно встряхивая головой, чтобы отбросить волосы за плечи.
«Потому что все это игра воображения», – убеждала она себя.
В конце концов, разве она не окончила университет сразу по двум курсам – психологии и драмы – со средним баллом 3,9? Она понимала всю глубину человеческого сознания. Просто она заразилась кошмарами Амелии, которые, в свою очередь, являлись отражением вполне объяснимого страха смерти.
Кендалл не могла позволить себе верить в такую чушь.
Потому что она сама занималась обманом. Она была отличной актрисой и обманщицей.
Хотя несколько раз…
Психолог в ней возмущенно настаивал, что и в те несколько раз не было ничего непостижимого. Получив актерское и психологическое образование, она зарабатывала на жизнь гаданием, выдавая себя за ясновидящую. «Воспринимай это как игру, театр», – говорила она себе. Она не обладала никаким даром ясновидения, если такой дар в действительности существует. Все, что ей доводилось испытывать, поддавалось логическому объяснению. В той удивительной комбинации логики и воображения, что представляет собой сознание человека, логика приструнивает воображение, когда тому случится слишком разойтись.
– Знаете, что мы планируем тут сделать? – спросил Джереми.
– Мы этого не планируем, – вставил Эйдан, прежде чем его брат успел продолжить.
– Понятия не имею, – ответила она Джереми, не обращая внимания на Эйдана.
– Восстановить дом и устроить тут
