площади, путь на которую был почти свободен.
Центральная площадь горела и была усеяна трупами. Животы у многих были взрезаны, отрубленные головы тут и там перекатывались под ногами солдат. В основном здесь резали женщин. Многие убитые мужчины были без оружия. Здесь поработали сирийцы Муниция. Жестокость этих солдат к иудеям была какой-то маниакальной. Практически один народ, веками жили рядом, а вот, поди ж ты…
Гай снова почувствовал дурноту и зашел в какой-то дом. Преторианцы попытались отстранить его и зайти первыми, но он велел им оставаться снаружи, и, прислонившись к темной вонючей лестнице в глубине хибары, начал блевать, откровенно, изо всех сил, даже радостно, освобождаясь от чугунной тяжести в желудке. Когда он повернулся, чтоб выйти, он вновь почувствовал резкий запах крови с площади, и его вновь вырвало, неумолимо и наизнанку.
Глава 6. Стыд
Подходя к группе ларьков, стоящих углом на перекрестке, потолкавшись у первого киоска и разглядев, что там ничего нужного нет, Павел зашел за угол. Разглядывая убогую витрину киоска и, выбирая сигареты и воду, он вдруг ощутил какое-то движение сзади и обернулся. Никого не было. Паша глянул вниз и увидел мальчика лет девяти. Сердце его дрогнуло.
Это был младший сын Демина – Илюшка. Мальчик не узнал его и сосредоточенно считал мелочь в кулаке. Мелочи было не ахти – видимо на жвачку или какой-нибудь чупа-чупс. Да…! Вот это случай!
Сазонов, как и многие оперативники, был фаталист. Он всегда верил в случай, этот великий подарок судьбы, это божественное чудо, этот узелок, переход на переплетенных тропках и дорогах, совершенно не имеющих друг к другу никакого отношения и находящихся в разных плоскостях.
Русские люди, это тебе не немцы какие-нибудь! Они, испорченные востоком, всегда верят в чудо. В то, что все образуется, (зпт не нужна) как-то само собой, и откуда-то будет подана рука, крючочек, соломинка, зацепившись за которые можно вытянуть ситуацию из ее заведомой безвыходности. И, что самое смешное, это пусть не всегда, но происходит. И не с одним Сазоновым. Ребята-следаки из его отдела это очень хорошо знают и материалистами являются только снаружи. Есть Бог, есть!
– Илюха, привет, – Павел опустил руку на тонкое детское плечико.
Мальчишка вздрогнул от неожиданности и внимательно посмотрел снизу вверх. Делово, по-демински, шмыгнул носом и, узнав его, заулыбался.
– Здравствуй, дядь Паш. Вы к папе приехали?
– Да, не совсем. Но мне его очень надо увидеть. Ты на перемене или как?
– Папа на работе. А у нас урока не будет, учительница заболела.
Мгновенно пришло решение. Выход. Лазейка. Узкая, ненадежная, дрожащая от слабости, лесенка. Ну, рискуй, Павлуша! Но не зря же к нему явился этот ребенок, этот ангел во плоти, чистый, незамутненный, легкий ангел. Это был знак свыше и надо было попытаться спасти всех: Женьку, его семью и себя, наконец. Себя. Да, это было, наверное, главным – спасти себя от предательства и
