добродушного и не знающего своим деньгам счёту – особенно в подпитом состоянии. И вот эта-то его несколько вероломная мысль и притупила его внимание к посетителю, и как итог, он сам был прокачен и поставлен перед фактом не оплаты счёта этим, как сейчас выяснилось, не таким уж добродушным типом.
Между тем Гай, залипающим от насыщения взглядом поглядывая на происходящее за тем беспокойным столом, после того как он рефлекторно проверил рукой наличие у себя во внутреннем кармане куртки бумажника, продолжил развивать свою мысль. – И вот что интересно, – заговорил Гай, слегка повысив свой голос для того чтобы Иван, как минимум, не забывал его слушать, – так это то, что все эти забывчивые… тьфу, забывшие себя люди, всё, что касалось их личного я, как языком слизало, забывают, а вот всё остальное, касающееся их жизнедеятельности, то это всё на месте и даже не думало забываться. – Гай посмотрел на Ивана, у которого быть может, возникли замечания или вопросы к нему.
Но тот как сидел безучастно к нему, но зато весь во внимании к тому, что там происходило за тем шумным столом, где на выручку к официанту подоспел администратор и присоединился представитель службы порядка, с грозным выражением лица при себе, так и продолжал сидеть и не отвлекаться. Впрочем, он заметил этот брошенный на него взгляд со стороны Гая и кивнул ему, типа продолжай, я внимательно слушаю. И Гай продолжил, ведь он привык доверять слову своего друга.
– Да-да, понимаю, – с эмоциональным подъёмом заговорил Гай, – мышечная память, как куда более основательная субстанция, нет, да подскажет забывшему своё личное я человеку, как пользоваться самим собой и присутствующими в его жизни предметами обихода. И я даже готов принять объяснения насчёт его приспособленности именно к этому историческому времени и понимания им, но только в силу его интеллектуального развития, современного политического момента – может быть, сама вокруг него среда существования, со своими нейронными сетями, этому пониманию способствует. Но вот то, что он при этом совершенно, до стерильной чистоты о себе ничего не помнит, то это меня сбивает с толку. – На этом моменте Гай видимо разгорячился и сделал паузу, чтобы остудить себя несколькими глотками из чашки.
Когда же примиряющие с действительностью пару глотков из чашки сделаны, чего недостаточно, чтобы примирить себя с самим собой, – для этого нужно что покрепче, – Гай возвращается к терзающей его мысли и своему размышлению вслух. – Как будто из человека вынули некий отвечающий за его идентификацию жёсткий диск или стержень, со своими памятливыми ячейками. И если в каждом из нас имеется такой стержень, то… – Тут Гай задумывается на неопределённое, ни собой, ни Иванов время, и спустя это время возвращается оттуда, из своей задумчивости, уже с другим, одухотворённым мыслью взглядом.
– Вот что мне тут надумалось. – Повернувшись
