не подает дополнительный сигнал звонившему.
– Как ты узнал, что это я?
Так удивляться может только Саночкин. Он с самого детства наделен этой простой, но редкой способностью – удивляться любому пустяку и радоваться своему удивлению.
– Разведка донесла…
– Нет, серьезно?
– А если серьезно, то это мой профессиональный секрет. Ты что, забыл, где я служил?
А это уже моя профессиональная манера. Пусть человек думает обо мне больше, чем есть на самом деле. В какой-то момент это может сгодиться.
– Леха, что тобой так фээсбэшник интересуется?
– Югов?
– Ну, который капитан…
– Югов. Понравился, наверное…
– Он полчаса меня расспрашивал.
– О чем?
– О тебе. Как ты живешь, чем интересуешься, почему с женой развелся, по какой причине инвалидность получил. И вообще, все о твоем характере. Даже про детство спрашивал. И, как у них положено, просил оставить разговор в тайне. Я и решил никому не рассказывать. Кроме тебя…
– Думаю, капитана поразила моя способность стрелять по бутылкам.
– Это – да…
– Вот-вот, и тебя тоже, да и меня самого она поразила… Честно могу признаться.
– А что этому капитану надо?
– Это я у тебя хотел бы спросить. Но вообще-то, спасибо, что предупредил. Я не люблю, когда фээсбэшники в мои дела суются. Спасибо. На днях еще к тебе забегу. Надо восстанавливать квалификацию.
– Жду… – друг детства положил трубку.
А я снова убедился, что не ошибся в предположениях – Югов сильно моей личностью интересуется. Но теперь он уже не решится попадаться мне на глаза лишний раз. Даже случайно. Или?.. Или что-то другое следует из этого? Как бы я повел себя на его месте?
Я бы попытался воспользоваться моментом и превратить мимолетное знакомство в подобие дружбы. Если он правильно соображает, то постарается меня найти. И это в любом случае – на кого бы он ни работал…
Приступ уже заявил о себе серьезно. Вот – последствия встречи с фээсбэшником и обнаружения в своей квартире «жучков». Тихо попсиховал, и результат ударил по голове…
Телефонный аппарат я поставил поближе к руке, чтобы не вставать лишний раз. Принял лекарство и лег на диван. Стал терпеливо дожидаться самых неприятных минут и часов. Да, бывает, что и часов.
Лекарство свое действие показало стандартно. Напала апатия, и лень туманом связала все тело. Даже в голову этот туман проник – думать не хотелось. Насколько я умею себя ощущать, как всегда при подобной процедуре, сильно упало давление. Обычно это длится около двух часов, хотя бывает иногда, что и на целый день растягивается. Но два часа – это терпимо и привычно. Потом следует залезть под прохладный душ, и только тогда я снова стану относительно дееспособным, если раньше не усну.
Но я уснул. Вернее, не полностью уснул,
