небесного домостроительства, или икономии; процесса Творения; плана Провидения, или Промысла Божьего относительно судеб человека; Богооткровения праведным Его Церкви; чинов и служебных функций добрых и злых ангелов; природы и предсуществования души, ее вхождения в материальный план бытия и метемпсихоза, то есть переселения душ; тайны греха и наказания за него; Мешиаха (Мессии), Его грядущего Царства и Славы; посмертного состояния души и воскресения мертвых с разбросанными там и сям важными намеками касательно слияния души с Богом. Особые аспекты и стороны этих проблем рассматриваются и раскрываются sub specie aeternitatis*.
Есть здесь доминирующая тема, укорененная в непреходящих ценностях, и сольный голос среди многих голосов древней традиции, доносящий свое послание современному миру из глубины веков.
Не приходится говорить, что в столь обширной литературе есть еще немало других тем, но эти – заглавные, как я нашел их представленными в отрывке послания на латыни в сборнике барона фон Розенрота11. Иными словами, Каббала – это сокровенная мысль Израиля о доктринах еврейской религии, являющихся во многих аспектах и доктринами христианства, и о правильном понимании письменного слова, Боговдохновленность которого исповедуется и в христианстве, и в иудаизме. Поэтому, вполне естественно, мы вправе ожидать, что Каббала поможет пролить свет и на проблемы христианской веры; но некоторые ее толкователи полагают, что она может это сделать и более специфическим образом; что Новый Завет и писания ранних Отцов Церкви не только непосредственно связаны с Боговдохновенными источниками Ветхого Завета, но и с конструкцией, возведенной на этих источниках эзотерической традицией12.
Скажем с самого начала к вящему, быть может, облегчению тех, кому предстоит совершить этот труд, что данный вопрос не входит в круг моих задач. Я не намерен обосновывать официальное церковное вероучение ни с позиции Каббалы, ни с какой другой, равно как и анализировать Евангелия и раннюю патристическую литературу в надежде обнаружить там пресловутые следы сокровенной еврейской теософии. К тому же Сам Христос свидетельствовал о существовании предания, или традиции13, в Израиле и дал ему Свою оценку; но если и так – а для меня это более чем сомнительно – цель этого исследования ни в коем случае не в том, чтобы определить, подпадает ли позднейшая каббалистическая литература, литература предания осуждению Божественного Рабби. Вместе с тем эти утверждения подводят к определенному принципу рассмотрения, и им они также подкрепляются. Изучение сокровенного учения, или теософии Израиля, как воплощена она в великой книге Зогар и прочих каббалистических текстах, следует, безусловно, осуществлять по одному или другому из нескольких планов; но постольку, поскольку нет смысла в дальнейшей конкретизации тех из них, которые все равно не входят в круг моего интереса, достаточно заметить, что я подхожу к предмету с той точки зрения, которая представляется
