представить больно!
А ведь он ответил предсказуемо. Если уж для меня задача была не из простых, то Анаэль подобного на себя вообще примерить не мог. Но, несмотря на это, некоторая степень понимания все же возникла. Правильно я поступила, начав откровенничать! Быть может, с друзьями так и следует себя вести, если хочешь называть их друзьями?
И в подтверждение моих выводов Анаэль соблаговолил ответить на самый первый вопрос:
– Ректор собирал нас здесь только единожды, на торжественное объявление по поводу зачисления. Так что ума не приложу, какой повод на сей раз.
И вдруг господин Шолле замер, окинул взглядом аудиторию и приподнял руку: шум мгновенно обернулся тишиной. Да настолько неожиданной, что уши сдавило. Я охнула. Но нет, даже выдоха моего не раздалось. Стало понятно, что все разом заткнулись отнюдь не из-за зашкаливающего уважения к ректору и его жесту, он этим самым жестом просто заставил всех заткнуться. Я второй раз была свидетелем колдовской магии, и второй раз оно приводило меня в оцепенение своей силой. Ощутила даже слабый укол зависти к подобному могуществу, мне по рождению недоступному.
Голос ректора в гробовой тишине прозвучал неожиданно тихо и мягко, но был слышен в каждом уголке огромного зала:
– Дорогие студенты! Сегодняшнее собрание посвящено не слишком приятному вопросу. Потому я и решил не откладывать его до начала новой недели.
Все внимательно слушали. Как будто у кого-то был другой выбор! Даже захочешь возмутиться, не выйдет. Господин Шолле продолжал:
– Речь, к прискорбию, снова пойдет о нарушении дисциплины. Снова – это для всех, исключая первый курс. Остальные знают, что подобные разговоры у нас происходят с пугающей периодичностью. А сегодняшнее ночное происшествие доказало, что вы глухи к моим приказам. Значит, пора вводить жестокие санкции.
На этих словах я расширила глаза. Нора разбудила коменданта! Неизвестно, успел ли он застать кого-то из моих вчерашних обидчиков, но сама жалоба послужила поводом. Или подобных поводов накопилось уже предостаточно? Лучше бы так, я совершенно не хотела оказаться в центре скандала. И сердце рухнуло вниз, когда ректор развернулся на каблуках к синему сектору и громко рявкнул:
– Иниран, факультет колдовства, третий курс, будь любезен, встань!
Я могла лишь прикрыть глаза и тут же их открыть, чтобы теперь уставиться на темную макушку поднявшегося принца. Лица его было не разглядеть – Иниран находился несколькими рядами ближе к центру. Но даже от созерцания его фигуры сердце больно заныло. Треклятое заклинание!
А ректор теперь говорил очень строго:
– Иниран, твои блестящие успехи в учебе не дают тебе права нарушать дисциплину! Не в твоей ли комнате ночью был устроен настоящий бедлам? Не думаешь же ты, что можешь устраивать оргию? Или ты забыл, что оргии разрешены только в корпусе инкубов и суккубов? Вопросы риторические! Я ввожу новые правила – мы усилим контроль, а за каждое нарушение будет следовать наказание! С тебя и начнем, чтобы все присутствующие
