эльф», – говорил он и брал меня на руки.
Но все кончилось одним весенним днем в восьмом классе, когда Диксон Фейервезер, парень, по которому я тайно страдала четыре года, похлопал меня по плечу на уроке. Я наклонилась к нему с тупейшей улыбкой на лице, пока он вдруг не отпрыгнул.
– Эй, что это? – спросил он, показывая пальцем. – Это бородавка? Отвратительно.
Отвратительно.
Финальное слово для меня и моего уха.
Я заплакала, только когда добралась домой, и вырезала самую глубокую линию в полу. Две недели спустя Диксон разбил собственный нос, пытаясь ударить Саймона Снида тетерболом.
В то время мы обе, Кэсс и я, плакали… от смеха.
Я стряхиваю воспоминания, решив, что прождала достаточно долго, чтобы все заснули. Самое время еще раз взглянуть на библиотеку доктора Клиффтона.
Когда открываю дверь, коридор погружен во тьму. Крадусь вниз по ступеням и проверяю кухню, просто чтобы убедиться, что никого нет. Свет выключен, и Женевьева уже давно ушла спать. Я тянусь к выключателю.
Когда свет включается, раздается скрип стула по полу, и кто-то вскакивает. Я вскрикиваю, а потом закрываю рот рукой, чтобы заглушить крик.
Это Уильям.
Он сидел за кухонным столом в темноте, перед ним на тарелке недоеденный сэндвич. Его лицо кажется более угловатым, чем при свете дня. Новая стрижка чуть-чуть коротковата, но ему идет.
Я замираю, понимая, что мои волосы все еще собраны в пучок на макушке и прикрыть ухо будет нелегко. Не говоря уже о том, что я в ночной рубашке, такой тонкой, что она едва ли скрывает мою грудь. Ты полная дура, говорю себе, не смотри вниз. И чувствую, как лицо горит. Конечно же, я не подумала надеть халат.
Тянется какое-то бесконечно долгое мгновение, и наконец Уилл прочищает горло.
– Не спится? – вежливо спрашивает он. Он уставился на пол рядом с моими ногами.
– Мне хотелось пить, – вру, потом делаю какое-то неуклюжее движение руками и скрещиваю их на груди.
– Здесь есть молоко и немного содовой, – улыбается он, кивая в сторону холодильника.
– Да, – говорю я и двигаюсь туда настолько быстро, насколько могу.
Уилл садится на стул и смущенно показывает на сэндвич на столе.
– Когда занимаюсь, обычно всегда хочу есть, даже после ужина. Только пообещай, что не расскажешь Женевьеве. – Чувствую, как его глаза останавливаются на моем покрасневшем лице, пока он снова не переводит взгляд на стену.
Он откусывает еще кусочек сэндвича.
– Хочешь присесть? – спрашивает он с набитым ртом. Я наливаю стакан молока и медлю в нерешительности. На Уилле белая футболка и голубые пижамные штаны в полоску, из-за чего я чувствую себя немного лучше.
Ставлю молоко обратно в холодильник и опускаюсь на стул напротив Уилла. Когда снова устанавливается тишина, достаточно быстро выпиваю молоко.
– Мы
