что это за карта у тебя на стене?
– Это карта старинных кораблекрушений. Учёные изучили обломки кораблей, потом рассказали их историю.
Он всегда увлекался археологией. Как ужасно было бы, если б я лишила внука такого интересного деда.
А ведь в первый раз отец не поверил, что это именно я к нему пришла. Мы сидели в его полной пустых бутылок комнате, и он, такой жалкий в надетом задом наперё
д пуловере, с треугольным вырезом на спине, всё переспрашивал:
– Вы – вправду Зоя? – боясь прикоснуться.
Потом подвинул ко мне хлеб и банку варенья.
– Вы пейте чай.
Батон был зелёным от плесени.
Отец не жаловался на свою слепоту, о ней мне рассказали ложечка, ручкой вниз поставленная в чашку, и электронные часы, каждые пятнадцать минут объявлявшие время буратиньим голосом.
– Помнишь, ты однажды мне фокус показывал, палец хитро так поджимая? – я слегка пожала его руку. – Я, когда разобралась, назвала тебя «оманщиком». Та к ты этим «оманщиком» до-олго меня потом дразнил.
Кодовое слово сработало, он улыбнулся. Но его плохо выбритый старческий подбородок задрожал ещё сильнее.
– Мама не разрешала мне тебя навещать…
Мы с Никитком часто приходим сюда. Я обстирываю отца, глажу, готовлю – короче, веду себя, как нормальная дочь. Но сердобольная соседка по коммуналке (та, что сообщила мне о его слепоте) до сих пор плачет от умиления, когда мы с сталкиваемся на кухне.
– Дед! – Никиток встал на цыпочки, читая карту. – Ле-на Шо-аль!
Сердце мое пропустило удар, я сразу отставила утюг.
– Так, риф Лена Шоаль, – увлечённо начал отец. – 1486 год. Китайский корабль… Китай тогда был повелителем морей. Представь себе, Никита.... большая джонка, европейцы таких не строили… Плыла себе в мусульманские страны в девяностых годах пятнадцатого века, и вдруг затонула. Говорят, гигантский тайфун выбросил её на рифы… На борту находились китайский фарфор, керамика из Вьетнама и Таиланда… Но здесь есть тайна, которую учёные разгадать пока не могут. По идее, джонка должна была находиться к северу от рифа, а обломки почему-то найдены на южной стороне. Непонятно, что заставило капитана изменить маршрут и повернуть в сторону Таиланда.
– Мам, ты почему улыбаешься? – прервал его Никиток. – Мам! Отвечай!
Что я могу ответить? – «Сын, ты не поверишь, но я была китайцем, который плыл на этой джонке. Это моя любовная тоска развернула корабль, и всё закончилось бы хорошо ещё в первый раз, если б тайфун не вмешался в судьбу».
Сау тяй, кху кхаан, сау тяй… Поэтому мне дали второй шанс.
Пещера Максуса
Орлову и Воробушкиной было уютно чаёвничать вдвоём в кладовке. На полках стояли бутыли с ядовитыми лаками и красками, лежали бобины со струнами, деревянные заготовки теннисных ракеток, а на
