развлекаем господ различными доступными нам способами, – обтекаемо ответил он.
Хозяйка почему-то побледнела еще больше, хотя, казалось бы, подобное было невозможно, немного помолчала, потом спросила ломающимся голосом:
– Здесь есть «душевные настойки»?
«Душевными настойками» господа называли сильное успокоительное, приняв которое, были способны полностью отрешиться от этого мира и уйти в мир иллюзий. В таком состоянии они способны были натворить жестокостей больше обычного. И последствия употребления этих «настоек» часто отвозились в черных мешках на свалку…
– Не знаю, госпожа, все настойки в ящичке у окна.
Хозяйка внимательно посмотрела на серый невзрачный ящичек из огнеупорного материала, расположенный под подоконником, вздохнула, так тяжело, как будто к смерти или пыткам готовилась, ну или к чему похуже, сделала несколько неуверенных шагов к широкому окну.
«Как проходит ужин для рабов?» – спросила Хлоя и не удивилась ответу. Вот только внутри все сжалось от ужаса, напряжения и брезгливости. Нет, не по отношению к несчастным, вынужденным все время ублажать господ подневольным людям, а по отношению к этим самим господам, к которым относились и собственные родственники. Она не выдержит, это Хлоя поняла отчетливо. Не сможет молча смотреть на издевательства и унижения.
«В тебе всегда было обостренное чувство справедливости», – любил говорить отец. Может, и так. А может, и нет. И это не чувство справедливости, а обычная чистоплотность, в том числе и духовная. Как бы то ни было, решение пришло само собой: «Душевные настойки». Ни отец, ни мачеха подобными вещами никогда не увлекались, не приветствовали такой уход от реальности, но, отпуская Хлою «во взрослый мир», позволили ей выпить однажды небольшую дозу. «Лучше дома, под присмотром, чем в компании на гулянке», – подчеркнула мачеха.
Ощущения от выпитого запомнились Хлое на всю жизнь: эйфория, чувство вседозволенности, уверенность в собственном могуществе и полная легкость во всем теле.
Пробуждение оказалось на редкость тяжелым: лекарство от «настоек» отец специально не давал ей несколько минут, заставив прочувствовать все признаки похмелья, помноженные на раскаяние и навязчивые мысли о суициде. С тех пор Хлоя ни разу и капли в рот не взяла. Но теперь… Как говорили древние: «Из двух зол выбирают меньшее».
К ящичку у раскрытого окна Хлоя шла медленно, с опаской. Впрочем, она могла и не бояться: никаких «настоек» внутри, к ее искреннему сожалению, не оказалось. А это значило, что на ужине нужно будет сидеть с безразличным выражением лица и глупо улыбаться.
«…ты должна вести себя так, как будто ничего не происходит…» – снова вспомнила она засевшие в голове слова отца. Да, именно так. Ничего не происходит. Она должна вернуться домой, вырваться из этого ада как можно скорее.
Ещё раз вздохнув, Хлоя повернулась к рабу.
– Где здесь наряды для ужина?
Гардероб
