style="font-size:15px;"> – Отстань, не буду, – я не хотела выглядеть неучем, хотя знала, что сейчас весь мир пользуется арабскими цифрами, но вдруг и здесь зарыта какая-то подковырка.
– Ладно-ладно, но самое странное, что у арабов не было цифры ноль.
– Не поняла? – захлопала я глазами. – Что значит, не было?
– Просто не было и все. Все было от единицы до девяти, а вот нуля нет, это арабы ее позаимствовали у индусов. То есть, она пришла из Индии, а нам говорят, что это арабские.
– Ничего себе.
– Это, кстати, не так давно выяснилось. Ученые смогли прочитать финансовый отчет, в котором было сказано, что на определенном поле нельзя вырастить ни одной розы, то есть ноль роз.
Потом он начал рассказывать про другие страны и народы, как они обходились без цифр вообще. Что у них не было письменности, но зато они смогли рассчитать продолжительность дня до сотых секунд. И одни из самых первых в мире поняли, что день – это не двадцать четыре часа, а намного меньше. И что есть лишние дни в году, и еще много чего такого, над чем я сама не задумывалась, потому что считала, что это само собой разумеющееся.
Мне было интересно его слушать, наверное, потому, что он говорил о том, чего я не знала. Про то, как вычислялся горизонт, как делался цемент, как римляне с помощью акведуков поднимали воду вверх без всяких мельниц, а только давлением. Он много чего еще мне говорил.
– А зачем ты с собой носишь все время фотоаппарат? – неожиданно для себя спросила я.
– Ну… Даже не знаю, просто фотографирую.
– И что тут фотографировать, коров да баранов.
– Ну почему же. Вот утром бывают сильные туманы.
Я передернулась от возможного холодного утра.
– И ты в такую рань встаешь?
– Ну не каждый день, а только когда хочется, а так…
Я перебила его.
– Зачем тебе это надо?
– А ты знаешь, кто-то и когда-то сказал, что фотограф – это историк. Нажал на спусковую кнопку, и история мгновенно остановилась. Все, ее уже нельзя повторить, она осталось только в том образе, что снял фотограф. Через десять минут этого уже не будет. Фотограф останавливает время. – Валерка показал рукой в сторону домов. – Будет все другое. Но если я сейчас сниму это, то выхвачу тысячную долю секунды из того, что безвозвратно пропадает.
– Жаль.
– Что жаль?
– Что вот так пропадает.
– Нет, в этом есть своя прелесть, – и добавил. – Иначе все жили бы прошлым.
– И все же, порой жаль некоторые моменты.
– Чувства, конечно же, не передашь фотографией, ни запаха, ни тепла. Но у зрителей есть свое воображение и, смотря на фотоснимок, они начинают чувствовать, что плоский огонь горячий, а надкусанное яблоко сладкое. В общем, это фотография.
Я посмотрела в сторону домов, на которые он только что показывал рукой, вздохнула и спросила:
– А что ты еще снимаешь?
– Не знаю, наверное, все.
– А портреты?
– Да.
