проносящихся машин слышатся отголоски музыки Милен Фармер. Это происходит скорее от психического напряжения, а возможно, действительно где-то слушают любимые песни, и через большие оконные стёкла кафе, и до них через множество преград, проходит мягкий мелодичный звук. Девушка на минуту сбивается, прислушивается и продолжает писать. Её мысли как будто тоже отрываются от листа бумаги и снова ложатся и льются уже в ином русле.
«…Так хочется быть любимой, чтобы за тобой ухаживали, оберегали…», – девушка смотрит в окно и, что-то вспомнив, продолжает: «…но некому. Всем надо одно и то же. Тела и ничего больше.
Хотя о чём я? Сейчас от меня никому ничего не надо.
Как себя изменить? Как стать холодной, стервой? Как сделать, чтобы тебя уважали и хотели завоевать.
Мама! Почему я такая? Почему мною пользуются, а потом бросают? И так становится невыносимо, что не хочется жить…»
Девушка как-то сжимается, собирается, мельком смотрит на часики. Строчки выравниваются, а буквы приобретают нажим.
«…Но все хватит плакаться, пора собирать все силы и идти на лекцию. Всем улыбаться и говорить, что все о’key, что никаких проблем. А что дальше? А дальше семинары, сессия, которую надо во что бы то ни стало сдать!»
Девушка шла на лекцию по гражданскому праву, а впереди была целая жизнь, со всеми горестями и счастьем, обыденностью и волнениями; жизнь, в которой утонут воспоминания о неудавшейся любви, и только изредка в непослушной памяти всплывут встречи, заставлявшие когда-то часто биться сердце, и столик в студенческом кафе, и на душе от этих воспоминаний будет уже хорошо и легко.
Она совершенно забудет о листочке в клеточку, ставшем закладкой Гражданского кодекса. В следующем году кодекс получит в библиотеке другой студент. Ему будет не давать покоя печальная история девушки до тех пор, пока он не напишет эти строки.
Глава 11
НАТАША
_______________
В склянке тёмного стекла
из-под импортного пива
роза красная цвела
Б. Окуджава
Да, так её звали. Наташа.
В самое первое время знакомства Андрей думал, что она очень смелая и самостоятельная. В первую их ночь они с жадностью и со знанием дела набросились друг на друга. Свет из-за недодёрнутых занавесок падал в глухой переулок, и пьяному, мочившемуся под окном, казалось, что он смотрит порнографический фильм. Когда Андрей в перерывах ходил на кухню курить, она увидела лицо, не объяснив ничего, оделась и вышла, и там, под окнами, длинная тень прыгнула от неё в подворотню.
В следующую ночь они ели раков, много, целый кулёк, и пили импортное пиво в маленьких бутылочках. Диван-постель раскинулся почти на всё пространство комнаты, обклеенной простенькими, давно пожелтевшими обоями, а старый шифонер в углу в самый неподходящий момент хлопал о стену облезшей дверью, и непривычная
