к своему шкафчику.
Всех потом долго ругали, отмывали, заливали йодом и зеленкой, а затем усадили в круг, и до самого обеда воспитательница читала по книжке, а мы хором скучно повторяли:
Ведь недаром сторонится
Милицейского поста
И милиции боится
Тот, чья совесть не чиста!
После прогулки стрелочка оказалась снова на палке с носом, как ночью! Перепрыгнула и затаилась там до самого обеда! И хотя, пока мы все зубрили стихи, было томительно, тягостно, долго и скучно, сколько на нее ни смотри, она так и не двигалась. Но я теперь точно знала: стоит только отвернуться… и кому ведомо, сколько раз она прыгнет и в какую сторону???
Впрочем, за это длинное и такое насыщенное событиями «сегодня» я так устала, что, когда всех строгим голосом отправили в кровати на тихий час, я вопреки обыкновению даже обрадовалась. Забравшись под свое одеяло с утятами, я с наслаждением слушала, как что-то бормотал во сне Руслан, как всхлипывал Димка, как ворочалась на соседней кровати тоже не спящая Леночка, и старалась не думать о том, что впереди меня снова ждут пустота, темнота, тишина и одиночество.
– Маша! – Леночка, заметив, что я тоже не сплю, потянулась ко мне со своей кровати. – Маш! А если тебя не приносил аист и тебя не находили в капусте, а создал Бог, так, может, и со мной так же было?
– Скорее всего, – шепотом ответила я. – Нас всех Бог создает. А к родителям отправляет по-разному. Кого-то аисты на балкон приносят, кого-то на даче в капусте находят.
– А тебя как Бог родителям отправил?
– Не знаю, не спрашивала, – недовольно ответила я, потому что в свете происходящих событий об этом мне почему-то говорить совсем не захотелось. – Знаю только, что он почему-то не очень торопился.
Леночка замолчала, еще немножко повозилась в своей постельке, повсхлипывала, видимо вспоминая, как обидел ее Руслан, и затихла. И вскоре со стороны ее кроватки послышалось сладкое причмокивание.
Тут на пороге спальни вдруг возникла воспитательница, внимательно оглядела все кровати, нашла меня глазами и, увидев, что я не сплю, вместо того чтобы, по обыкновению, начать сердиться, стала делать мне какие-то загадочные знаки. Она то прикладывала к губам палец, то махала рукой к самой себе, как будто я должна была встать и подойти к ней.
«Что такого я могла натворить, что меня собираются наказать прямо во время тихого часа? – недоумевала я. – Неужели она услышала, как мы с Леночкой разговаривали? Но тогда бы она пришла раньше и не размахивала бы руками, а прямо отправила бы нас в угол».
Пока я так размышляла, Марьстепанна, видимо, окончательно потеряла терпение: на цыпочках прокравшись ко мне между кроватями, все так же прикладывая к губам палец, вытащила меня из постели и, потихоньку подталкивая сзади, повела в игровую.
На пороге спальни мои ноги просто приросли к полу: в дверях группы стояла… Бабушка!
Я взглянула на стену: маленькая стрелочка показывала на «рыбий хвостик». За окнами
