вниз, в долину. Потом над убитым животным распластывается тишина, и пока его задние ноги ещё вздрагивают в последнем тлении его угасающей экзистенции, парень уже здесь, и он достаёт свой нож. Он выпускает кровь из своей добычи и потрошит её, потом взваливает её себе на плечи и проделывает весь этот путь обратно к своей хижине, иногда это длится несколько часов. Там он сдирает с серны шкуру, режет мышечное мясо на полоски и вешает их коптиться в камине.
– У него нет морозильника? И в хижине нет электричества?
– Он живёт в глухую старину, ты должна была уже заметить это.
– Так я и думала.
– Шёл 1779 год. Парню двадцать два года, и зовут его Якоб Бошунг. Мясом серны он питается, из её рогов он вырезает пуговицы, из её шкуры дубит кожу, а её жилами шьёт из этой кожи штаны и рукавицы и тачает сапоги долгими зимними вечерами.
– И этот юноша в самом деле был на свете?
– Ну я же тебе рассказываю.
– Почему он живёт там наверху один?
– Ах, это довольно противная и скучная история, я не хочу рассказывать её тебе. Ну, ты знаешь, родители – бедные как церковная мышь горные крестьяне в затенённой долине где-то в боковых отрогах и так далее. Мы, кстати, сейчас находимся как раз на языковой границе, люди тут говорят на причудливом диалекте из немецкого и французского. В одну зиму умирают трое младших братьев-сестёр Якоба от инфлюэнцы, отцу пришлось зарыть их тела в снег до весны, потому что земля намертво промёрзла. Потом умирает мать, отец тоже зарывает её в снег рядом с детьми. Потом умирает и отец, и Якобу приходится зарыть его в снег рядом с матерью и братьями-сёстрами. Сто дней и ночей он в доме один. Он ждёт до весны, потом на солнечном пятачке, где земля оттаяла раньше, чем на других местах, он выкапывает пять могил, достаёт из снега замёрзшие трупы своих родных и хоронит их. Потом ему приходится переехать к бездетному дядюшке в другой боковой отрог. А тот садист с ремнём; его жена давно уже не ропщет, а деревенские помалкивают и отводят глаза в сторону, потому что дядя по воскресеньям после мессы играет в пивной в карты с сельским священником и местным старостой.
– Обычная история.
– Вот только Якоб с ней не примиряется. Однажды весенним днём, когда спина его опять была исполосована, он сбежал в горы в пастушью хижину, которая досталась ему в наследство от родителей, и больше не вернулся вниз. Люди в деревне думали, что когда-то Якоб изголодается и вернётся, но он так больше и не спустился. Он не изголодался, потому что в хижине был продовольственный запас, который его отец заложил ещё в прошлом году. Пара-тройка деревенских поднимались в горы, чтобы изловить его и вернуть в деревню. Но Якоб вовремя замечал их и поступал как серны: убегал вверх к вершинам Альп.
Потом на его счастье в один прекрасный день – это было, скорее всего, во вторник на пасхальной неделе – к нему поднялись четверо батраков с низины, из Грюйэра, которые хотели, как повелось,
