Меня-то всего лишь чуть-чуть подлатали, а не лечили, как ты говоришь, отвели к стоявшим у Гульбеддина танкам, спросили – могу починить, если могу – что надо, какие запчасти, вот если бы тогда отказался, убили бы, это точно…
– А откуда они собирались взять запчасти?
– Они запчасти покупали у Советской армии. У героических прапорщиков оной. Чтобы потом с этой же армией воевать. Или с конкурирующими группировками. И покупали, за наличный, блядь, расчет в североамериканских, на хуй, долларах. Ты прекрати мудака-то включать. Найдем мы тебе бабу, беременную, но верную, даст она тебе разрядку, руками, ртом, и перестанешь ты задавать вопросы, которые задавал уже сто пятьдесят триллионов и двести сорок тысяч раз. И поймешь…
Потехин замолчал.
– Что? Что пойму?
Но Потехин не ответил, он смотрел перед собой невидящим взглядом:
– Мои принципы сожрали вши, когда я сидел в яме у Гульбеддина, потом, что осталось, дожирали клопы и блохи в яме чеченской, они вымерзли из моих родственников и предков, которых я никогда не видел и которых ухайдокал тот гандон усатый и его нукеры, у меня остался только один принцип – выжить, любой ценой, похоронить тетку, не дать тому случиться, чтобы она хоронила меня, и, кроме как выжить, по возможности обосрав им праздник, эти сукам, обосрать, обосрать! другого принципа нет – и он повернулся ко мне:
– Почему ты спросил про ислам?
– Почему? Так ты никогда не молишься, не расстилаешь коврик, а должен пять раз в день.
– Я бы молился Аллаху, Иегове, кому угодно, если бы верил…
– Вот это да! Ты не веришь в бога?
– Можно подумать – ты веришь… Да, не верю, но не верю в того, о котором мне рассказывал мулла гульбеддиновский, всеблагого, который в соответствии с делами человеков введет в рай, удалит от ада, в того, кого люди и придумали.
– Получается – их несколько?
– Как минимум – два. Вот во второго, злобного, мстительного, жаждущего крови, любящего смотреть на страдания, то есть – в естественного, соответствующего нашей природе, награждающего подонков и пидарасов, задвигающего честных и порядочных, в настоящего человеческого бога верю, верю всем сердцем. Беда только – он где-то там, далеко-далеко, и нашему разумению недоступен…
…Через пару-тройку недель, когда я приехал к Зазвонову просить что-то сделать для Илюши, Зазвонов – было часа три дня, он только-только вышел из послеобеденного сна, причмокивая, пил свекольно-капустно-морковный сок, помешивая его стеблем сельдерея, – подтвердил то, что сказал Потехин. Только Зазвонов был подробнее. Дерябина нашла снайперская пуля, но Зазвонов уточнил, что вице-президенту Фонда социально-гуманитарных исследований, заместителю директора Института комплексных проблем, секретарю премии «Новатор», кандидату политических наук и доценту Высшей школы экономики, бывшему заместителю резидента и подполковнику в отставке Вилену Дерябину пуля почти снесла голову. Тогда я подумал: Дерябин везде был вице и заместитель,
