style="font-size:15px;"> Далэ
День первый
Солнце по летнему времени стояло еще высоко, но звон колокола с храмовой башни извещал, что день уже на утрате, и закатной страже пора сменить полуденную.
В ожидании смены полуденная стража нетерпеливо прохаживалась неподалеку. Не все же по улицам дозором ходить, ноги бить, всех работа дожидается. И так уже два трилистника, почитай, на ветер пущены. Оно конечно, за порядком следить – дело нужное, никто и не спорит. И разнарядка на квартал пришла в свою очередь, и жребий, кому обходом идти, кидали честно. А все-таки в самую рабочую пору все бросить и пустоделом по городу таскаться – убыток сплошной. Пусть и невеликий, а убыток. Разве только холостым парням заделье есть – перед девушками покрасоваться, плечи порасправлять, приосаниться, показать, какие они лихие да бравые. А если по-хорошему, так и им с этого красованья прибыток невелик. Пусть и говорят, что работа – не молоко, за день не прокиснет, да только придумали пословицу эту лежебоки и бездельники. Таким и в будни праздник, и в страду гулянка. Надергаются вина до полного изумления, покуда оно слезами из глаз не потечет, и давай безобразия учинять. А ты по их милости изволь в самую что ни на есть горячую пору от дела отрываться и за порядком приглядывать. Изводу на них нет. Выдумали же боги зачем-то и пьяниц, и буянов, и воров – а вместе с ними и сменщиков непутевых! Колокол уже отзвонил, трилистник Коня облетел, наступило время Волка, а закатным словно и невдомек.
Закатная же стража, возглавляемая обходящим по фамилии Лан, переминалась с ноги на ногу возле караулки.
– Куда стоим, кому ждем? – не выдержал Нин, крепкий парень, полагающий себя главным острословом квартала, а может, и всего Белого города.
Лан поморщился. Нина он терпеть не мог с детства. Уже тогда Нин был пакостником, дураком и пошляком, и с возрастом не переменился ничуть.
– Разве не видишь – не все еще в сборе, – нехотя отмолвил Лан. – Одного человека не хватает.
– А ведь и верно, – подхватил Гань, обладатель пудовых кулаков и незлобивого нрава.
– Обходящий, а кого нету-то?
– Кого ждем?
Стражник Лан заглянул в разнарядку.
– А должен сегодня быть… должен быть с нами… рисовальщик Бай, вот кто!
Вокруг засмеялись.
– Бай, ну надо же!
– Ага, всем бы комар-воин хорош, да копье коротковато!
Лан только вздохнул. Действительно, художник Бай был человеком болезненным, хилого сложения, и пользы от него в бою было не больше, чем от комара. Случись дозорным столкнуться с каким-нибудь беспутством, учинись драка – прихлопнут ведь бедолагу, не глядя.
– Куда кузнец с молотом, туда и кузнечик с молоточком, – пробасил Гань. – Слышь, обходящий, кто ж это такое удумал?
– Да никто не удумал, жребий на его дом выпал, – досадливо ответил Лан. – А больше, получается, и некому. Взрослых мужчин в доме – сам рисовальщик и отец его. Бай, конечно, и правда кузнечик кузнечиком, так ведь отец и вовсе ветхий.
– Ну, если с отцом
