Дед вел записи в дневнике по развитию внука и его способностей. Мы даже экспериментировали с донорской кровью, которую Криштов по своим связям доставал в больнице. Но кровь не понравилась Матвею, от нее болел животик, и мы отказались от этого продукта. Сыну подходила только «живая». Кусать кого-то ему было строго-настрого запрещено, особенно когда я со страхом привела его в детский сад и потом весь день ходила сама не своя. Но у воспитательницы и других деток не возникло с Матвеем никаких проблем. После этого мы вздохнули спокойно.
Криштов боялся экспериментировать с состоянием голода внука и всегда исправно давал ему пить свою кровь. Кроме одного случая, который я не забуду никогда.
Тогда он убыл в очередную командировку в Бельгию и должен был вернуться со дня на день, но его задержали дела. Поставщик никак не мог решить проблему с товаром, а использовать магию внушения Криштов не решался, он всегда берег силы для питания внука. В Москве стояла зима, время приближалось к полуночи, а я ходила по квартире и все ждала, когда Криштов вернется.
– Мамочка, я голоден… – в гостиную к нарядной елке вышел Матвей в черной пижаме с изображением маленьких вампирчиков. Это было так символично, что я не удержалась и недавно купила ее.
– Я знаю, мой хороший, но дедушки нет, а только его кровь утолит твою жажду.
Матвей подошел ко мне, такой маленький и худенький. Кожа побледнела, под глазами проступили темные круги, черты лица заострились. Глаза превратились в два черных омута.
Он был не просто голоден, а очень сильно, но пытался скрыть это от меня.
– Можно я попробую твоей крови? Я буду очень осторожен, мамочка, пожалуйста, – взмолился он.
– Хорошо, давай попробуем, – мы сели на диван, и я сняла с руки браслет, обнажив перед ним запястье. – Тебе надрезать или ты сам?
– Сам. Надрезать – это для малышей, а я уже большой. Будет чуть-чуть больно, потерпишь?
– Конечно, родной, думаю, это не больнее укуса комара.
Сын улыбнулся и очень бережно коснулся ртом моего запястья. Я почувствовала боль как от случайного укола иглой. Кожа вокруг укуса онемела, и неприятное ощущение пропало. Мне даже стало смешно, а затем резко поплохело. Голова закружилась, к горлу подступила тошнота, и я откинулась на спинку дивана.
– Мамочка, прости меня! – Матвей тряс меня и плакал.
Я открыла глаза и тяжело вздохнула:
– Надо выпить чая с тортиком… Пойди, включи чайник, – прохрипела я, постепенно приходя в себя и разглядывая запястье, на котором остались две красные точки.
Матвей бросился на кухню и через минуту вернулся ко мне. Взял запястье и лизнул место укуса.
– Так все заживет. Я не рассчитал свои силы, а твоя кровь была такой вкусной, не хуже дедушкиной. Но, конечно, не такая питательная.
– Что поделать, какая есть, – опираясь на подлокотник, я встала и, слегка пошатываясь, пошла на кухню.
После большой чашки чая
