лишь приятное послевкусие.
Когда Зина окончила начальную школу и встал вопрос о ее дальнейшей учебе, Светлана предложила забрать племянницу в Москву. Все дружно согласились и выдохнули, в глубине души считая ребенка невыносимым. Не зная ни в чем отказа, Зина рано освоила все приемы манипулирования и научилась крутить, вертеть и управлять взрослыми, сталкивая их друг с другом. Она находилась в хроническом состоянии поглощенности собой, одновременно чувствуя свою исключительность и свою никчемность и ненужность, и с детства боролась с этими неприятными ощущениями то истерикой, в которой жалела только себя, то яростью, обвиняя в своей боли родных и пугая их самоубийством.
Взгляд Светланы Михайловны блуждал от окна к кровати, от стены к стене, а по щекам текли слезы. Она легла на кровать и попыталась заснуть, но мысли навязчиво крутились в голове, поднимая из души обиду. За распахнутым окном неожиданно поднялся ветер. Тюль взлетел, и в комнату ворвался влажный воздух с запахом сирени, который, как разлившийся слабый туман, погружался в предгрозовые сумерки. Небо резко потемнело, птицы смолкли, и голубая молния пересекла пространство, отбрасывая на землю цветные тени. Сиреневый воздух застыл в тишине. Грянул раскатистый гром, и земля беззвучно задышала, напитываясь майским дождем. Не в силах заснуть, Светлана села, опустив ноги на пол. Здесь, в старом доме своих предков, где все знакомо и все ей близко, она чувствует себя чужой, совсем чужой. В углу комнаты раздался слабый шорох. Мураш спрыгнул с кресла и уперcя мохнатой серой головой в ее ноги. Тихое урчание кота, который терся пушистыми боками, выпрашивая внимание хозяйки, и мирное постукивание часов на стене остановили ее бесплодные размышления.
– Я долго не решалась обратиться к вам за помощью, но вот собралась. Не знаю, если честно, с чего начать. – Она придвинула черную сумку ближе к себе, потом немного отодвинула и снова придвинула, как будто хотела включить ее в то, что переживала. – Я не могу понять, что мне делать дальше. Как я должна общаться с племянницей? Что я должна сделать?
Она замолчала, скользя взглядом по полу и избегая смотреть мне в глаза. Черная прямая юбка подчеркивала худобу ее бедер, лишенных каких-либо округлостей, а застегнутая на все пуговицы темно-синяя кофта делала ее совсем невыразительной и помогала прятаться от посторонних глаз.
– Правильно ли я вас понимаю, что вы хотите наладить отношения с племянницей?
– Да! Но то, что она требует от меня, я не могу сделать.
Светлана Михайловна заплакала, отвернув от меня лицо. Я посмотрела на задумчивое вечернее окно, темный свет из которого сливался с темной фигурой моей клиентки.
– А что она хочет от вас?
– Чтобы я больше заботилась о ней. Но я не могу перешагнуть через себя еще дальше, я и так делаю все, что
