ошибся. Из спины одного из нападавших, толчком выплеснулась кровь.
– Твою мать! – прошипел подстреленный юношей атлет.
Эхо выстрела прокатилось по двору. В светящихся окнах дома зашевелились занавески, и это послужило сигналом к паническому бегству, но какому! Все трое, включая того, кто должен был бы лежать хладным трупом, – Валентин был уверен, что пуля пробила его сердце насквозь, – как кошки по дереву взбирались по отвесной стене двенадцатиэтажного дома, а за ними по той же стене шустро ползла их преследовательница.
– Что, не нравится? – крикнул Валентин, с ужасом чувствуя, как голос почему-то слабеет. По спине потекло что-то теплое.
Юноша взялся рукой за затылок, поднес руку к глазам и увидел, что она запачкана густой, липкой кровью, казавшейся почти черной в тусклом свете фонаря. В глазах опять начало темнеть, и он стал заваливаться ничком обратно на асфальт. На этот раз приземлился мягче, так как под головой оказалась куртка, доставшаяся ему, как и пистолет, в неравном бою в качестве боевого трофея.
– Тьфу! – с досадой сплюнула девица и, прекратив преследование, спрыгнула вниз с высоты четвертого этажа.
– Эй, рыцарь без страха и упрека, ты как, живой?
– Как Ленин – живее всех живых. – Валентин сделал слабую попытку улыбнуться, но улыбка получилась кривая, глаза юноши стали закатываться.
– Ну, ё-моё! – Нежные девичьи пальчики пробежались по его телу, профессионально оценивая степень повреждений, наткнулись на окровавленный затылок, откуда продолжала течь кровь. – Эк тебя угораздило. Говорила же, не лезь! Ну-ка, родной, сделай глоточек, а то я тебя не донесу живым.
В губы Валентина ткнулось горлышко фляжки. Парень сделала судорожный глоток, по телу прошла горячая волна, и в голове чуть-чуть прояснилось.
– Ты где живешь?
– Краснореченская, три… – Валентин диким усилием воли отогнал накатывающийся волной очередной приступ дурноты. – …Квартира девятнадцать… четвертый этаж… три комнаты…
– Ясно, молчи.
– …Санузел раздельный…
Девушка закинула руку юноши себе на шею, подложила под его голову трофейный пиджак, затем легко, словно перышко, подняла с асфальта вместе с импровизированной подушкой, слегка подбросила вверх, чтобы он примостился в ее руках поудобнее, и понеслась галопом через двор, лавируя между детскими качелями и скамейками. Она бежала с такой скоростью, словно собиралась побить мировой рекорд в спринтерском забеге на стометровку, и не исключено, что его побила, несмотря на то что мчалась с довеском в виде живого груза весом в восемьдесят пять килограммов, который слабо барахтался в ее руках.
– Забыл сказать, что я еще и молодой… – пробормотал юноша.
– Молчи, болван! Не трать напрасно силы!
Однако Валентин не унимался.
