я точно знал не только то, чего я хочу, но и то, как именно собираюсь это заполучить.
Олейор Д’Тар
Он стоял напротив и ждал моего решения. Я же продолжал молчать, не в силах сказать хотя бы слово или сдвинуться с места. И не потому, что готов был обвинить друга в произошедшем – я все еще не мог поверить, что вижу его живым.
А время неумолимо неслось вперед, с каждым судорожным ударом сердца все дальше в прошлое отодвигая несбывшиеся надежды и неслучившееся чудо. И нам обоим было больно.
И я видел это в его глазах, а он в моих.
Отец, бросив быстрый взгляд на наши застывшие фигуры, взял на себя не только заботу о прибывших с Дарианы, но и спровадил из парка всех, кроме Сашки. Как бы я ни хотел, чтобы он сейчас ушел вслед за остальными, Элильяр поступил правильно, оставив его здесь. И так мой долг перед ним не давал мне смотреть ему в глаза, не испытывая при этом чувства вины.
И, скорее всего, именно так сейчас чувствовал себя замерший в ожидании моих слов Гадриэль.
– Мой лорд…
Гадриэль всегда отличался чутьем. И хотя на мне не было регалий правителя, в первые минуты суеты он сумел понять самое главное.
Не дай стихии…
А разве можно было ожидать от него чего-нибудь другого!
Он медленно опустился на колено и склонил голову, до последнего не сводя с меня взгляда, в котором больше не было моего друга, а была лишь бескрайняя степь, укрытая серым пеплом с погребальных костров.
И в том, как он это сделал, была готовность принять любое мое решение, но… не было смирения. И я не мог этому не радоваться – чтобы вернуть Леру, мне нужен был Гадриэль. Мне нужен был Сашка. Мне нужны были Валиэль, Риган, Рамон, чтобы питать меня надеждой и поддерживать, когда сомнения начнут подтачивать веру. Как напоминание о том, что однажды мы уже справились, мы сделали то, что казалось практически невозможным.
Я не стал искать слова, чтобы сказать, что я со всей очевидностью осознал, принимая на себя ответственность за эльфов. Что я пережил, когда мгла перехода схлопнулась, не подарив мне самого дорогого для меня существа. Какую сдобренную горечью радость испытал, когда понял, насколько малой оказалась цена за то, что было ими сделано.
Мои шаги были легки и быстры. Теперь, когда мое молчание, скорее всего, уже было истолковано неправильно, я не хотел мучить его душу ни мгновением дольше. Мои ладони плотно сжали его плечи, и, преодолевая сопротивление, я заставил его подняться.
– Я рад, что ты вернулся, – тихо прошептал я, прижимая его к себе.
Разделяя с ним свою тоску и забирая часть его боли.
– Мой лорд… – начал Гадриэль, все еще не принимая мое тепло. Не откликаясь.
Что ж… не знаю, как назвать то чувство, которое он испытывал к Лере, но оно было не менее сильным, чем жившее в моем сердце.
– Если она решила так, значит, по-другому быть не могло. Не лишай ее поступок смысла, не умаляй ее доблести.
