К тому же школа Глеба Владимировича Виноградова, под началом которого она проработала много лет, тоже явно не прошла даром.
«Творчество любого писателя, поэта обусловлено социальной средой. При этом важнейшим ключом к пониманию личности, а следовательно, и творчества художника слова могут стать, казалось бы, незначительные детали его бытия, которые нередко выпадают из поля зрения исследователей. Внимательно изучите жизнь того или иного писателя – и тогда вашему пониманию станут доступны тончайшие нюансы его произведений», – часто повторял Виноградов и рассказывал о мало кому известных фактах биографий знаменитостей, предопределивших своеобразие их творчества.
Антонина Ивановна хорошо усвоила эти уроки. Она скрупулезно исследовала жизненный путь каждого писателя, о котором ей предстояло рассказать студентам, переживая его взлеты и падения, как события собственной жизни. Ее лекции изобиловали экскурсами в историю и психологию.
В углу комнаты в театральной позе сидела Наталья Николаевна и, печально глядя в окно, излагала студентке свои соображения по поводу курсовой работы, которые та лихорадочно записывала в тетрадь. Наталья Николаевна поразительно походила на молодую Ахматову. Поговаривали, что для этого ей пришлось перенести не одну пластическую операцию. И быть бы преподавательнице объектом насмешек, если бы не знала она наизусть все стихи Анны Андреевны и не читала бы их с таким неподдельным чувством, так проникновенно, будто они были ее собственными, выстраданными. За этот талант ее слушатели, коллеги и студенты готовы были снисходительно относиться к странностям Натальи Николаевны. Ее приглашали на все творческие вечера, посвященные Ахматовой, и зрители были уверены, что перед ними выступает загримированная актриса.
Алина Рахимовна – жгучая брюнетка, дама с выразительной восточной внешностью – обговаривала с преподавателем кафедры иностранной литературы последние детали предстоящей конференции и уже в который раз громко взывала к присутствующим:
– Коллеги, напоминаю: сегодня последний день подачи тезисов на конференцию!
Ее призыв повисал в воздухе – все продолжали заниматься своими делами.
– Вот видите, Александр Александрович, – с досадой говорила Алина Рахимовна, обращаясь к собеседнику, – ноль эмоций.
Из закутка, отгороженного от основного помещения листом фанеры, вышла заведующая кафедрой Полина Георгиевна. Строгий элегантный костюм подчеркивал ее безукоризненно стройную фигуру. При полном отсутствии косметики на ее лице не обратить внимания на эту женщину было невозможно: большие карие глаза в обрамлении пушистых ресниц под красиво очерченными бровями, нежная, слегка смуглая кожа, яркие чувственные губы, темные шелковистые волосы…
– Коллеги, начинаем заседание кафедры, – объявила Полина Георгиевна, и собравшиеся поспешили завершить свои дела. – Повестка дня вам известна, – продолжала она. – Начнем со злополучного вопроса
