с кем попало.
Запомни эти слова.
И Сергей запомнил и эти слова, и имя поэта. Позже он купил сборник рубаи Омара Хайяма и многие из его стихов выучил наизусть.
***
На формирование его личности значительное влияние оказал дед. И вряд ли Сергей был благодарен ему за тот след, что он оставил в его душе.
Когда Сережа родился, бабушка долго уговаривала деда смягчить свое сердце и принять дочь с внуком. Наконец он уступил, но с одним условием:
– Ребенка, так и быть, можешь брать на лето, а ее чтобы и духу здесь не было!
Так, начиная с пяти лет, почти каждый год Сережа гостил у стариков. Дед посылал за ним бабушку, которая должна была забрать внука и, ни в коем случае не задерживаясь ни на один день, вернуться обратно. Доставка внука домой осуществлялась точно таким же образом. Дед словно под микроскопом рассматривал каждое его слово, каждый жест, каждый поступок, чтобы, не дай бог, не допустить в его воспитании той оплошности, которую, как он считал, совершил в воспитании дочери. Все действия мальчика подробно анализировались и долго обсуждались в контексте возможных негативных последствий. Редкое деяние маленького Сережи соответствовало высоким требованиям деда. Неправильные, с его точки зрения, суждения пресекались в жесткой форме, за каждым проступком следовало суровое наказание. Бабушке категорически запрещалось жалеть внука и уж тем более вступаться за него.
– Истинный учитель – тот, у кого в сердце сострадание, но в руке палка, ― любил повторять дед.
Сережа не всегда осознавал свою вину и подолгу плакал, глядя в окно на недружелюбное море. «Вот вырасту, построю лодку и уплыву на необитаемый остров, где меня никто не тронет», ― думал он, и от этого обида с еще большей силой сдавливала горло и слезы текли ручьем.
– Дедушка, а почему наш дом называют «Домом у виселицы?» ― как-то спросил Сережа, вернувшись с улицы.
Дед вывел его на балкон, выходивший на небольшую, мощенную камнем площадь.
– Вон видишь красное кирпичное здание напротив? Там в стародавние времена была городская тюрьма. Когда кого-то приговаривали к смертной казни, неподалеку, ближе к нашему дому, устанавливали виселицу и при большом стечении народа вешали преступника.
– Людей что, заставляли смотреть на казнь? ― удивился Сережа.
– Почему заставляли? Вовсе нет! Они приходили сами, иногда даже целыми семьями. Думаю, им приятно было осознавать, что справедливость существует и что каждое зло наказуемо. К тому же это была отличная возможность призвать детей к послушанию.
– Но им же, наверное, было страшно, ― поежился Сережа.
– Кому?
– Детям.
– А как же, конечно! Но именно страх и воспитывал их. Пугающий образ виселицы врезался в память детей, укоренялся в ней, предупреждал об опасности. Они начинали понимать, что если будут непослушными, будут нарушать закон ― закончат свои
