развалинам.
– Как же хорошо, – запихнув в рот последний ломоть мяса, протянул Лакс и опрокинулся на спину, растягиваясь в траве и раскидывая руки и ноги. Его рыжие волосы смешались с зеленью, смотрелся он здорово.
– Все, что мы любим, либо безнравственно, либо от этого толстеют, – машинально отозвалась я.
– И что же безнравственного я сейчас делаю? – ухмыльнувшись, поинтересовался вор не без игривости в тоне.
– Ты валяешься и бездельничаешь после плотной еды, а от этого откладывается жирок на пузе, так что сейчас ты толстеешь, – ухмыльнулась я в ответ. – Впрочем, при твоем телосложении и в целом активном, весьма нервическом образе жизни вряд ли тебе суждено потолстеть хоть сколько-нибудь заметно.
– Ты хочешь сказать, я до этого не доживу? – Что-то резкое промелькнуло в голубых, чуть лукавых, будто он втайне посмеивался над одному ему ведомой шуткой, и очень ярких сейчас глазах Лакса.
– Я не пророк, – пробормотала я и отвернулась, скрыв от рыжего невольную дрожь.
– Но ведь у тебя были вчера видения, Оса! – очень «своевременно» напомнил Фаль, расправившись с выделенной ему долей пищи куда быстрее нас обоих.
– Может, мне трактирщик чего в пирожки подложил, – хмыкнула я, однако попытка списать грезы на галлюциногенные добавки к пище доверия у моих сотрапезников не вызвала. Пришлось перестать шутить и серьезно ответить, опустив самую главную и страшную часть правды, которую я ни за что не раскрыла бы Лаксу сейчас:
– Да, что-то привиделось, но я сама еще толком не разобралась, что именно, вот эти развалины тоже видела в зеркале, магия, конечно, но что с нее толку? Никаких указаний к действию не получила. Картинка, и только. Что мне с руинами пятисотлетней давности делать прикажете: восстановить или раскопками заняться? Строитель из меня никакой, крепче шалаша в жизни ничего не сооружала, да и у того вечно крыша текла. Копать? Нет, я, конечно, как и все, в детстве мечтала быть археологом, но начинать воплощать свою мечту теперь, и ни с чего-нибудь, а с эльфийского дворца, разрушенного самими эльфами в недобрый час, – даже на мой незамутненный взгляд это уже немножко слишком.
– Кем ты мечтала быть? – приподнявшись с травы, постарался поймать хоть малую рыбку в темной воде моих мыслей шустрый Лакс.
– Археологом, – четко, по слогам, выговорила я. – Это такие историки, которые узнают о жизни, нравах, культуре и людях давно минувших дней, выкапывая разрушенные города, поселки, даже вскрывая могилы.
– У нас в могилах только черные копальщики шустрят, – с пренебрежительной опаской буркнул вор, вроде бы и презирал он такую профессию, но признавал, что немалая храбрость потребна для нее.
– Такие и у нас есть, их черными археологами называют, ищут что-нибудь ценное, а все остальное как ненужный хлам отбрасывают, настоящие ученые потом волками воют от досады, – признала я и, чуток помолчав, деловито прибавила, чувствуя себя
