она догадалась? Когда урок заканчивается, я слышу, как она разговаривает с матерью.
– Вы знаете, как важны для пианиста руки, – говорит она. – И в любом случае, это ненормально, когда у маленькой девочки руки в таком состоянии.
Мадам Декомб полна решимости спуститься вниз и обсудить этот вопрос с отцом, который ждет в машине.
– Послушайте, – заверяет мать, останавливая ее, – мой муж плохо себя чувствует, нам нужно ехать. Но я обещаю, что поговорю с ним об этом.
Мадам Декомб добавляет, что я делаю успехи:
– Она талантливая девочка, право, вам следовало бы послать ее учиться в консерваторию, где она сможет как следует подготовиться к экзаменам и конкурсам.
Я тут же представляю, как еду в консерваторию с мадам Декомб, знакомлюсь там с другими музыкантами и упорно работаю. Я сделаю что угодно, только бы она мною гордилась.
Это уже не первый раз, когда мадам Декомб упоминает о консерватории. Но мать даже не заикается об этом.
– Все в порядке? – спрашивает отец, прежде чем завести мотор.
Мать отвечает кратким «да». Я пытаюсь заговорить о консерватории, но она обрывает меня:
– Умолкни, все это чушь! – рявкает она.
– Что – чушь? – интересуется отец.
– Ой, да ничего, я потом объясню, – говорит мать ему.
Долгое время после этого я воображаю, как слышу: кто-то звонит в дверь. Это мадам Декомб пришла поговорить с отцом и настаивает, что я должна поступить в консерваторию. В действительности же я больше никогда не встречаюсь с ней, не слышу о ней ни слова. Родители ничего не говорят, а я не отваживаюсь спрашивать. Словно ее никогда и не было.
Это вовсе не означает, что я перестаю играть на фортепиано. Отец решает, что отныне и впредь Ив, мой учитель аккордеона, будет заодно давать мне уроки игры на фортепиано. Ив руководит маленьким оркестриком, который играет в нашей округе на танцах. Он превосходный музыкант, играет Листа и Шопена, но перепады его настроения пугают меня.
В детстве Ива учили играть на аккордеоне суровыми методами: отец привязывал его ремнем к стулу на двенадцать часов в день. Это превратило его в виртуоза, но учитель из него ужасный. Худой, заядлый курильщик, Ив так и вьется вокруг меня, когда я играю. При малейшей ошибке он бьет меня и осыпает оскорблениями. Он так кричит, что я даже не понимаю, что́ я сделала неправильно.
Это уже не первый раз, когда мадам Декомб упоминает о консерватории. Но мать даже не заикается об этом.
Иногда Ив бывает не так буен, но от этого становится еще тревожнее. В таких случаях, желая меня наказать, он выплескивает мне в лицо пиво. Или тушит сигарету о мою ногу. Я настолько напряжена, что играю все хуже и хуже. Наказания сыплются, как горох. Во время нашего первого урока фортепиано он явно удивлен качеством моей игры, которым я по большей части обязана мадам Декомб.
– Как это вышло, что ты играешь так хорошо, если,
