квартиры.
– Провожу тебя до остановки, а потом в магазин пойду.
Миша, хохоча и дурачась, рассказал о дяде Мите.
Сельский родственник дядя Митя был фронтовик, с войны вернулся в двадцать один год, с руками и ногами. А в селе одни женщины. Пользовался успехом. И они у него. Война уже лет пятнадцать как закончилась, но взаимные симпатии не ослабевали. Миша любил дядю за весёлый нрав, всегда с улыбкой, всегда на позитиве, любил повторять «живы будем – не помрём» и говорил частенько «ёк-мокарёк». От Миши никогда не отмахивался, катал на мотоцикле, на лошади, брал с собой на рыбалку, одним словом, классный дядя. И жена его, тётя Вера, тоже хорошая. Поила парным молоком, нальёт стакан, Миша выпьет одним махом, рукой губы вытрет:
– Ещё, – засмеётся тётя Вера.
Миша головой мотнёт и второй стакан, теперь уже не торопясь, опорожнит.
Тётя Вера увлечения дяди Мити женским полом не разделяла. В тот раз ей донесли: муж к почтальонке нырнул.
Тётя Вера схватила Мишу за руку, тому шесть лет тогда было.
– Пошли за этим шельмецом!
Тётя Вера летит как на крыльях, Миша едва за ней поспевает.
Залетели во двор к почтальонке.
– Зови громко дядю! – наказала тётя Вера.
Решила племянником устыдить мужа. Миша давай звать:
– Дядя Митя! Дядя Митя!
На крыльцо выскочила почтальонка:
– Ты что ребёнка приплела? – пошла в атаку.
– Где он?
– Нет никого!
Тётя Вера отстранила соперницу и, таща Мишу за собой, влетела в рублёные сени. И уже собралась открывать входную дверь в дом, но вдруг женское чутьё бросило к двери в кладовку, рванула ручку на себя, а там…
– Дядя Митя? – удивлённо произнёс Миша, увидев пропавшего.
На что обнаруженный бросил руку к виску, хотя был без головного убора, браво представился:
– Дядя Митя – это я!
С тех пор его частенько звали в деревне «Дядя Митя – это я». Прилипло прозвище. Ни дядя Митя, ни Миша, ни тётя Вера не распространяли по селу эту историю. Почтальонка мстительно разнесла, рассказывая всем подряд, как «Верка бегает за своим Митькой, который ей (почтальонке) даром не нужон, попросила мужика радио починить». И добавляла при этом: «Кого просить-то мне, Верку что ли?»
– Ты что, ничего не понимал, когда звал: «Дядя Митя!» – смеялась Таня, слушая рассказ.
– Я ещё в школу не ходил. Тётя Вера сказала: «Водку у почтарки опять пьёт, а ему нельзя – контуженный». Я и шёл вызволять дядю Митю из водочного плена.
…Закружила их чувство. В июне была последняя сессия. Прошла в полусне. Каждый вечер ехали на электричке на дачу к Тане, чтобы за полночь вернуться в Казань на попутках, ухватить немного сна: Тане – дома, Мише – в общаге, а днём снова сидеть вместе в читальном зале над конспектами с одним желанием: скорее бы вечер.
Оно, само собой, дело молодое. Тем более, герои уже не в возрасте Ромео и Джульетты. По двадцать два года обоим. Но жениться Миша не хотел.
