К тому же я видел, а вернее, чувствовал, что вопреки ее усилиям «я ей небезразличен», как скромно выражаются герои романов. И хотя я радовался привилегиям, которых сумел добиться, отказаться от надежд на лучшее будущее у меня не хватало сил, хотя, разумеется, свои мечты я тщательно скрывал.
– Куда ты, Гилберт? – как-то вечером спросила Роза, когда я кончил пить чай после хлопотливого дня на ферме.
– Пройдусь немножко, – ответил я.
– А ты всегда так тщательно чистишь шляпу, и причесываешься, и надеваешь новенькие щегольские перчатки, когда хочешь немножко пройтись?
– Не всегда.
– Ты ведь идешь в Уайлдфелл-Холл, верно?
– С чего ты взяла?
– Вид у тебя такой. Но лучше бы ты туда так часто не ходил!
– Чепуха, деточка. Я полтора месяца там не был. О чем ты говоришь?
– Просто на твоем месте я бы держалась от миссис Грэхем подальше.
– Роза, неужели и ты поддалась общему предубеждению?
– Не-ет, – ответила она нерешительно. – Но последнее время я столько про нее наслышалась и у Уилсонов, и у Миллуордов, да и мама говорит, будь она порядочной женщиной, так не жила бы здесь одна. И разве ты забыл, Гилберт, как прошлой зимой она объяснила, почему подписывает картины неверно? Что у нее есть близкие… или знакомые, от которых она прячется, и она боится, как бы они ее не выследили? И как потом она вскочила и вышла из комнаты, когда пришел кто-то, и она не хотела, чтобы мы его увидели? А Артур так загадочно сказал, что это мамин друг?
– Да, Роза, я все это помню. И могу извинить твою подозрительность, потому что, не знай я ее, как знаю, так и сам, возможно, сопоставил бы все это и поверил тому, чему веришь ты. Но, благодарение Богу, я ее знаю. И я буду недостоин называться человеком, если поверю о ней чему-нибудь дурному, пока не услышу подтверждение из ее собственных уст. Уж скорее я поверил бы такому о тебе, Роза!
– Гилберт, ну что ты говоришь?
– Значит, по-твоему, что бы там про тебя ни шептали Уилсоны и Миллуорды, я не должен был бы им верить?
– Еще бы!
– А почему? Потому что я знаю тебя. Ну вот и ее я знаю не хуже.
– Вовсе нет! Что ты знаешь о ее прошлой жизни? Год назад ты ведь и представления не имел, что она живет на свете!
– Неважно. Можно посмотреть человеку в глаза, заглянуть ему в сердце и за какой-то час узнать о его душе столько, сколько и за всю жизнь не обнаружишь, если он или она не захотят тебе открыться или у тебя не хватит ума понять то, что тебе откроется.
– А, так ты все-таки идешь к ней!
– Конечно.
– Но, Гилберт, что скажет мама?
– А зачем ей об этом знать?
– Если ты и дальше будешь так продолжать, от нее ведь не скроешь!
– Продолжать? Что продолжать? Мы с миссис Грэхем просто друзья и такими останемся, и никто на свете не может этому
