Пучок все тех же серебристых волос на голове дополнял столь гротескный вид.
– Пути Господни неисповедимы, верно, пастор? – проговорил старик чистым и звучным голосом, никак не вязавшимся с его наружностью.
– Истинно так, – ответил Амброз, слегка растерявшийся от подобного начала разговора.
– Я тоже так раньше думал, но опыт и мудрость излечила меня от подобных предрассудков.
– Простите, мы не знакомы, и в Лиме я вас раньше не видел. Вы приезжий?
– О, прошу прощения, как невежливо и неучтиво с моей стороны! Мое имя Альфред Соломонс и, пожалуй, да, я приезжий, – взмахнул он рукой. – С тех пор как я был здесь последний раз, это место изменилось настолько сильно, что кажется будто это два разных поселения. Хотя, и я уже совсем не тот…
– У нас сейчас не лучшие времена, но все наладится благодаря трудолюбию и вере.
Почему-то Амброзу было некомфортно разговаривать с этим типом, все в нем было странным и непохожим на обычных людей, с коими пастор общался каждый день. Внешность глубокого старца никак не соответствовала живости движений, а одежда, даже в таком захолустье как Лим, навевала воспоминая о моде прошлого века.
– Какие слова, какой настрой! Вашим прихожанам очень повезло, вы действительно хороший священник, если они верят во все эти пустые слова и ритуалы, должные облегчить им жизнь, но на деле лишь занимающие драгоценное время вашего недолгого века.
– А вы не верите в Бога?
– Нет, что вы! Я истинно верующий, можно сказать, что кроме меня практически нет людей так же преданных служению, как я.
– Что-то я вас не понимаю, – в конец запутался Амброз.
– Не беспокойтесь, вы поймете, у нас еще будет время поговорить. Надеюсь, вы не будете против?
– Конечно, нет. Я всегда готов побеседовать и помочь, если это будет в моих силах.
Старик кивнул и пружинистым шагом пошел прочь от церкви. Магнер минуту смотрел ему вслед, потирая предплечье, потом развернулся и отправился обратно в свою обитель.
Как только дверь за ним закрылась, пастор согнулся пополам, хватая ртом воздух. Мысли метались в его голове рассерженными шершнями, а слова, утешавшие его в такие моменты, казались бессмысленными и пустыми. Он должен был быть лучем света для своих прихожан. На отбелки этого светоча отчаявшиеся люди должны были идти в поисках утешения и поддержки, но как он может быть им, если сам чувствует, что скатывается в пучину мрака и сомнений вместе со своими прихожанами? Молитвы всегда оставались без ответа, люди вокруг страдали и погибали, а он ничего не мог сделать.
Амброз оперся о край деревянной скамьи, его плавающий взгляд остановился на большом распятии в противоположном крае церкви.
«Когда я был готов провалиться в самую темную бездну, ты помог мне и дал свет, за которым я следовал все эти годы. Почему сейчас я не вижу его? Неужели он погас для меня… или я стал слеп… или…»
Амброз
