костюм. Маленький, очень толстый, обильный блестящий пот покрывал его, как тонкая пленка лака. В правой руке он держал портфель из красной кожи. В согнутой левой – коробку сигарет, плитки шоколада, журналы. Никаких сомнений: это его ангел-хранитель.
Надзиратель вел Жака через помещение, подталкивая в спину. По такому случаю на запястья и на щиколотки ему нацепили стальные цепи. Ему казалось, что он играет роль – роль кровавого убийцы, – в которую сам не верил. Цепи, помповое ружье охранника, военный шаг – все эти детали казались ему фальшивыми; этакий спектакль, имитирующий реальность. Если бы Реверди вдруг решил перейти к реальным действиям – например, удавил охранника своими кандалами, – тот отдал бы Богу душу, даже не успев зарядить свое ружье.
Помещение для свиданий представляло собой длинную узкую комнату со множеством вентиляторов. Там стояли несколько столов, по обе стороны от них – стулья. Солнце проникало в комнату через слуховые окна под потолком. Его тонкие лучи, преломляясь на всех углах, сверкали, словно лучи лазера.
Китаец положил предметы, занимавшие ему руки, и сразу перешел к делу:
– Меня зовут Вонг-Фат, – сказал он по-английски, опуская протянутую было руку при виде кандалов. – Я ваш адвокат. Называйте меня Джимми. Я на этом настаиваю. Это мое английское имя.
– Я не просил никакого адвоката.
Адвокат развел руками в знак понимания:
– Такая работа.
В это мгновение Реверди почувствовал, как на него наваливается уныние. При мысли о предстоящей комедии – допросы, очные ставки, следственные эксперименты, потом фарс процесса с участием малайских судей в белых париках – он почти пожалел, что избежал линчевания в Папане.
Вонг-Фат, не переставая улыбаться, указал охраннику на стол. Тот силой усадил Реверди и пристегнул цепи, идущие от его рук и ног, к вделанному в пол кольцу. В это время китаец устроился по другую сторону стола, передвинув при этом свой портфель, плитки шоколада и пачки сигарет.
Реверди рассматривал своего собеседника: папенькин сынок, подумал он про себя, выросший на американских кексах и обжаренной лапше. Рубашка от Ральфа Лорена обтягивала его, как колбасная шкурка. Он него пахло дорогими мужскими духами – наверное, он вылили на себя полфлакона. Желтый цвет кожи придавал ему сходство с ароматизированной восковой фигуркой. В конце концов Жак улыбнулся: его адвокат напоминал рождественскую свечку.
Охранник отошел к двери, не выпуская из рук ружья. Вонг-Фат дождался, пока он оказался достаточно далеко, и потом придвинул принесенные предметы к Реверди:
– Подарки.
Реверди не ответил. Даже не посмотрел вниз. Китаец добавил все с той же улыбкой:
– Надеюсь, вам нравится ваша камера. Эти кретины хотели поместить вас в зону особого режима.
Реверди никак не отреагировал. Вонг-Фат весело хлопнул в ладоши, как бы обозначая начало разговора. Он осторожно положил перед собой свой портфель, погладил кожаный клапан. Потом двумя ударами пальца открыл золоченые пряжки.
По тому, как он это проделал, можно было догадаться, что китаец испытывает привязанность к своему портфелю –
